Чем отличаются староверы и старообрядцы от православных? Гарь таежная

Зов цивилизации
Старообрядцы уезжают из сибирской тайги

Старообрядцы, жившие в таежных поселках, куда можно добраться только по воде или на вертолете, выходят из леса целыми семьями и селятся в «светских» деревнях. Еще несколько лет назад такое невозможно было себе представить. Более того — переселенцы с удовольствием приобщаются к благам цивилизации и даже пробуют водку, которая в старообрядческом быту строжайше запрещена.

~~~~~~~~~~~

Справка

Старообрядчество — группа религиозных течений, возникших во второй половине XVII века в результате реформирования Русской православной церкви. Реформы проводились по инициативе царя Алексея Михайловича и патриарха Никона. Их целью была унификация богослужебных обрядов с греческой и константинопольской церковью. Значительная часть населения была против нововведений, что привело к расколу. Несогласные объявили Никона и всех, кто придерживался «нового обряда», еретиками. Официальная церковь в свою очередь подвергла старообрядцев массовым гонениям и казням. Они вынуждены были покинуть обжитые территории и бежать на северные и восточные окраины России. В конце правления Петра I отношение к старообрядцам смягчилось: массовые казни прекратились, но их обложили двойными податями. До 1905 года старообрядцы официально именовались раскольниками. По статистике, в начале ХХ века почти треть русского населения страны придерживалась старой веры. Представители менее радикальных течений, например поповцы, жили в городах и деревнях на легальном положении, но не признавали Московскую патриархию и проводили богослужения в собственных церквях. Ультраортодоксы, в частности беспоповцы, предпочитали селиться вдали от цивилизации, в скитах и поселках в глухой тайге.

Геолог Алексей Пак: — Когда я работал в экспедиции в Туруханском районе, у нас был такой случай. Наша партия стояла на таежной речке, и однажды к нам пришли староверы — молодые парни. Оказалось, неподалеку была их деревня. Мы их угостили спиртом, они с удовольствием его пили. Попутно рассказали, что употреблять спиртное для них большой грех и после исповеди им назначат епитимью — сто земных поклонов. За выкуренную папиросу — двадцать поклонов. И вот они выпивали, курили и считали поклоны. Исповедуются они раз в неделю, мероприятие это для них обязательное: если вдруг умрешь без исповеди и отпущения грехов — прямая дорога в ад. Ходили они к нам каждый день дня три или четыре. Очень им понравилась наша экипировка. За палатку предлагали медвежью шкуру. Потом как-то вечером пришел старик, спрашивал, сколько нас и сколько времени мы тут пробудем. А через день после его ухода вся деревня снялась с места в одну ночь — больше мы их не видели, только брошенные дома.

Старообрядец Иван Боянов: — Лет пятнадцать назад я возил дочку в Томск на операцию. Потом три месяца каждый день отбивал за это по сорок земных поклонов и еще по десять за то, что в кино сходил. Я привез из города много вещей, подарков, но их у меня забрали — сказали, грех. Себе я оставил только цветной журнал, спрятал его, а жена потом нашла и сожгла в печке. Сейчас, конечно, стало не так строго. Можно и лекарства покупать, и технику: бензопилы, лодочные моторы — все, что нужно в хозяйстве. Но читать ваши книги и слушать музыку до сих пор нельзя. У нас считается, кто читает нецерковные книги, тот беса тешит.

Председатель Совета депутатов поселка Бор Алексей Березкин: — Старообрядцы стали другими. Теперь они стараются зарабатывать деньги: возят в город ягоду, грибы, кедровый орех, сдают собольи шкурки. Делают на продажу лодки и срубы. С удовольствием пользуются техникой, причем всегда в курсе последних новинок. У них все самое лучшее и современное: рации, лодочные моторы, генераторы, ружья, бензоинструмент. Как-то мы столкнулись на зимней рыбалке, и я увидел у них очень дорогие шведские буры — мечту любого рыбака. Изменилось и отношение к алкоголю. Правда, курят по-прежнему единицы.

Cотрудник сельской администрации Нина Мельникова: — Раньше старообрядцы жили отдельно, в своих поселках, и никого к себе не подпускали. Я несколько раз бывала в их деревнях — даже во двор не пригласят, не то что в дом. Если попросишь воды, вынесут тебе на улицу ковшик, из которого сами не пьют. Нам из их посуды есть и пить нельзя — она после этого становится нечистой. Сейчас все стало по-другому. В нашем районе почти в каждой деревне поселились старообрядцы. Приезжают целыми семьями, правда дома ставят, как правило, на отшибе. Но прежних строгих порядков уже нет. Они и продукты могут купить в магазине, и одеваться стали как обычные люди. Только платки женщины носят по-прежнему, с непокрытой головой на улицу не выходят.

Экспертное мнение

Культуролог Игорь Александров: — До 40-х годов прошлого века в большинстве сибирских деревень практиковалось натуральное хозяйство. Одежду, обувь, сельскохозяйственные инструменты просто невозможно было купить — все это люди изготавливали сами. И с этой точки зрения старообрядцы находились в том же положении, что и обычные советские колхозники. Их равнодушие к прогрессу, возможно, объяснялось тем, что цивилизация просто не могла предложить им ничего интересного. Какая разница, что где-то ходят поезда и летают самолеты? На их жизнь это никак не влияло. Зато во второй половине века прогресс добрался до простого человека. Появились вещи, реально облегчающие быт. Особенно много их стало после 90-х, когда началась массовая продажа импортных товаров. И постепенно прогресс добрался до старообрядческих поселков. Как только приобщение к цивилизации стало массовым, многие традиционные ремесла исчезли за ненадобностью. И тут же возникла необходимость в коммуникациях со светским населением: если не можешь сам сшить сапоги, приходится покупать резиновые. Наверное, по этой схеме разрушаются все традиционные культуры.

«Затерянные в Тайге»
Старообрядческие поселения в сибирской тайге

Фильм немецкого автора и директора Марии Ингрид Бандманн о старообрядцах.

Из комментариев, Сергей Милованов: — Что ж по-моему чудесно, что люди начинают приобщаться к современным достижениям науки. В конце концов религия религией, а не пользоваться медициной или новейшей техникой по каким-то теологическим причинам, по-моему просто глупо.

В октябре нам снова довелось побывать у староверов В Дерсу. На этот раз поездка несла благотворительный характер. Семье Мурачевых, у которых гостили в прошлый раз, мы передали сто кур-несушек и 5 мешков корма для них. Спонсорами этой поездки выступили: группа компаний "Sladva", основатель сети "Шинтоп" и Президент фонда гражданских инициатив "Русь" Дмитрий Царев, "Птицефабрика Уссурийская", а также родители младшей группы детского сада "Морячок". От себя лично, от моего коллеги Вадима Шкодина, написавшего проникновенные тексты о быте старообрядцев, а также от семьи Ивана и Александры Мурачевых выражаем всем огромную благодарность за помощь и неравнодушие!

Семь пакетов с детскими вещами, собранными родителями детского садика "Морячок", были погружены в кузов нашего небольшого грузовичка. Далее наш путь лежал на "Птицефабрику Уссурийскую", где нас ждали 100 кур-несушек и 5 мешков с кормом для них. Погрузив живой груз в кузов, мы двинулись дальше, уже до самого Дерсу, точнее до переправы, где в назначенное время нас должны были ждать Иван Мурачев с сыновьями и подмогой.

Небольшой грузовичок уносил нас все дальше и дальше от родного дома. Тесная кабина еле вмещала в себя водителя и двух пассажиров. Мои многострадальные коленки упирались в решетки дуйки, в бок впивалась ручка переключения скоростей, но все эти тяготы поездки отходили на второй план, т.к. голова была забита одной мыслью: "Хоть бы все куры дожили до конца поездки". А ехать нам пришлось добрых 14 часов.

На протяжении всего пути я не мог оторвать взгляд от сменяющихся пейзажей. Золотая осень разукрасила флору Приморья во все возможные цвета: отдающие золотом кукурузные, пшеничные поля уходили далеко за горизонт, деревья, сбрасывая свою радужную листву, укрывали проезжающие мимо автомобили мягкими тенями, воздух был прозрачным и свежим. Чем дальше мы пробивались к северу, там более мрачными становились окружающие виды. Но малая надежда на то, что деревня Дерсу будет окружена цветным буйством красок природы, все же оставалась. К середине пути природа как будто перевернулась вверх тормашками: деревья практически лысые, зато дорога устлана цветным ковром из опавших листьев, шуршащих под колесами нашего грузовичка, везущего ценный, изредка кудахтающий, груз.

День медленно сменился вечером, а мы все еще ехали и ехали. Казалось, что наша дорога не имеет своего конца, что мы так и будем вечно везти этот живой груз до староверов. Уже далеко затемно мы приехали в поселок Рощино, где нас заждался Федор Владимирович - геолог, общественник и краевед. Многие его знают как бывшего директора нацпарка "Удэгейская легенда". В эту поездку он решил отправиться с нами по просьбе главного научного сотрудника Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Юлии Викторовны Аргудяевой, которая пишет книгу о быте и истории заселения староверов в Приморье, но по состоянию здоровья она так и не смогла сама выехать на место. Федор Владимирович, вооруженный блокнотом с вопросами от Юлии Викторовны ждал нас у магазина "с двумя львами". Среднего роста, крепкого телосложения, одет в песочного цвета куртку, на голове черная кепка с налобным фонариком, через плечо перекинут старый брезентовый походный рюкзак, где, как позже оказалось, лежала только тетрадка с вопросами к староверам, которую передала Федору Владимировичу Юлия Викторовна.

- Здравствуйте! Что же вы так долго ехали? - открыв дверь грузовика сходу выпалил Федор Викторович - А я куда здесь сяду?
- Так у нас и места нет. Мы думали вы на своей машине поедете.
- Ну что ж вы не сказали сразу? - захлопнув дверь Федор Викторович поспешил куда-то к частным домам - Ладно, езжайте, я вас догоню.

С Рощино мы выехали на грунтовую дорогу, по обе стороны которой стояли безжизненные скелеты некогда зеленых деревьев. Эта дорога связывает Рощино с Пластуном. Десятки лесовозных фур разбивают и так плохую дорогу изо дня в день. Из-за этого скорость нашего грузовичка не превышала 30 км/ч. Нас шкивало из стороны в сторону. «Бедные куры! Каково им там?», - не выходило из головы. Темная дорога уходила далеко вперед, свет от фар терялся где-то в темноте. Изредка, нам навстречу выезжали те самые грузовики, до отказа набитые спиленным лесом. Кажется, еще чуть-чуть и пилить будет нечего, останется одна безжизненная пустыня с множеством пеньков. Ближе к середине пути до переправы нас догнал и Федор Владимирович. Рычащий «Субару Форестер» обогнал нас и уже дальше показывал дорогу (впереди было много развилок, был шанс свернуть не туда). До переправы, где нас уже ждали Иван Мурачев со своими сыновьями, мы добрались только к 22.00 вечера. Завидев приближающиеся они автомобилей, далекие огоньки от фонариков, светившие на той стороне реки, засуетились, замелькали, забегали. Будто светлячки, подхваченные потоком воздуха, расправили крылья и планировали. Два светлячка по подвесному мостику приближались к нам. Это Савелий и Никон спешили в нашу сторону, чтобы помочь разгрузить кузов нашего грузовичка. Горячо поприветствовав друг друга, обменявшись несколькими словами, мы в спешке стали разгружать автомобиль. Водитель грузовичка нервничал и все время причитал: «Если бы я знал, что так далеко надо будет ехать, не поехал бы!», «Зачем я согласился?!», «Завтра в городе нужно уже быть, а поздно!». Это действовало на нервы. Пожилой мужчина, ждавший паром на своем микроавтобусе, очень громко ругался, то на нас, то на Савелия с Никоном.

- Вот куда вы этих кур везете? Небось староверам? – разорялся он – А чем они это заслужили? Почему вот мне или бабушке какой с Дальнего Кута ничего не привезли? Почему все им? Все им!

Таких людей полно по всей России. Обычно возмущаются те, кто ничего не хочет делать, а только ждет от кого-либо помощи: от государства, от местной власти, от незнакомых людей, от всех, только не от самого себя.

Погрузив все вещи на паром, попрощавшись с Вадимом, (ему пришлось ехать обратно во Владивосток) мы стали переправляться на противоположный берег. Мужчина, заехавший на баржу на своем микроавтобусе, высунувшись из окна все причитал о несправедливости жизни, о том, как всем в селе плохо живется, что работать негде, а помогают только староверам.

- Эти староверы – они же цыгане настоящие! – все не унимался он – Вы посмотрите сколько земли они себе отхапали и еще хотят. Все им мало! Вон трактора понакупали себе, даже комбайн есть! А почему бы им не приехать на своей техники и у нас в селе не вспахать огороды? Нет, только себе. Все себе! Цыгане.

Я, паромщик и его помощник вступили с разгневанным мужчиной в долгую полемику, Савелий и Никон смиренно молчали. Переправа заняла чуть больше 10-ти минут. Этого времени хватило недовольному человеку, глаза которого источали только черную зависть и злобу, чтобы высказать все, что он думает о старообрядцах, о действующей власти и всей той несправедливости, что преследует его, как мне показалось, всю его жизнь.

К староверам в этих местах неоднозначное отношение: кто-то их хвалит за трудолюбие, за подъем деревни и земель, где живут, за их любовь к Родине, предкам, истории и культуре; но есть и те, кстати, их большинство, кто ругает работяг, называя их, как вы уже читали, цыганами, захватившими эти земли. Я думаю, что этими людьми, кто недоволен, движет простая русская озлобленность и зависть, простая зависть к их трудолюбию. Вместо того, что бы взять себя в руки, они берут в руки стакан и спиваются, спиваются из-за своего желчности и озлобленности, виня всех в своих бедах, только не самих себя, святых и праведных.

- Мы привыкли к такому отношению - позже скажет мне Иван Мурачев – Те, кто хочет жить хорошо, кормить свою семью, возделывать землю, да скот держать, тот будет работать. Будет просыпаться в 6 и даже 5 утра, если понадобится, а не валяться пьяным до обеда, а потом, просыпаясь, снова браться за стакан. Это все бес, это он их подкосил и направил на путь этот. Они просто лентяи, лодыри. Все бы у них было, если сами этого сильно захотели. Правда одного желания тут будет мало, нужно брать и делать.

На противоположном берегу, куда прибыл наш, так называемый, «паром» нас уже ждали. Иван Мурачев на своем на своем стареньком Датсуне, да мужчина, тоже из староверов, на нанятом грузовике. После долгих и горячих приветствий все, даже тот самый ворчащий мужик с микроавтобуса, помогли выгрузить коробки с курами, мешки с кормом и пакеты с детскими вещами с парома. В процессе Иван быстро и громко, жестикулируя руками, рассказывал последние новости с деревни: кто куда собирается переехать, кто наоборот, приехал, кто жениться собирается, кого в гости ждать будут. Очень тепло благодарил и за привезенных кур, за корм и, особенно, за детские вещи, купить которые они бы никак не смогли бы.

- У нас девять детей. Вот зайдешь в магазин, а цены там! – разводит руками Иван – Очень тяжело приходится, но мы стараемся справляться!

Пока мы грузили подарки в грузовик паром успел перевезти и Федора Владимировича с его резвым транспортом. С ним я уже и доехал до Дерсу. По дороге он долго рассказывал о староверах, об Иване, о его проблемах с переездом, о том, как ему и его семье пришлось жить чуть ли не в сарае, пока нашлись люди, которые помогли ему со строительством дома. Я же рассказал ему и о своих планах тоже. Для проекта мне нужны были портреты этих людей, которые отказались фотографироваться в прошлый раз. Ну, как вы поняли, из заглавной фотографии – Федор Владимирович все же смог мне помочь с этим вопросом. За что ему огромное и человеческое спасибо!

В этот раз дорога заняла чуть меньше получаса – мостики были отремонтированы, нам не приходилось каждый раз останавливаться перед ними, да поправлять доски. Как позже рассказывал Иван, новый глава Дальнекутского поселения выбил технику, и теперь будут делать дорогу. Точнее, пройдутся по ней грейдером, что уже хорошо.

- В скором времени все должно наладится – говорил Иван – Дай Бог! Дай Бог! Да и как же иначе?!

А на самом деле, как же иначе?! У хороших людей все должно быть хорошо. Все оно как в русских сказках – добро всегда побеждает зло. Да и побеждено оно уже давно, ибо главное зло для староверов – лень. Но, что не говори, лениться им попросту некогда. Слишком большое хозяйство держат, да семью такую большую одной ленью не прокормишь. Нет, лень – это не про них.

В деревню мы въехали уже ближе к полуночи. Кругом темнота, тишина. Даже собаки не лают. Лишь редкие огни окон указывают на то, что в деревне есть жизнь, что здесь живут люди. Мурачевы в это время уже разгружали машины. Кур выгрузили в бывший сарай, теперь уже курятник. Некогда подсобное помещение, где Мурачевы хранили весь свои сельхозинвентарь, быстро переоборудовали в просторный курятник со светом и помостом. Осталось только утеплить его к зиме. Чтобы курица неслась в холодное время года, температура в помещении должна быть не ниже +15. Детские вещи и мешки с кормом отнесли в дом, куда пригласили и нас. После длительной беседы и ужина мы легли спать. За весь следующий день нужно было сделать очень много работы.

За время нашего пути Владивосток – Дерсу, курицы снесли 9 яиц.

Утро в доме староверов начинается еще ночью (по-нашему ночью). Первыми всегда встают взрослые, отец будет детей, мать хлопочет по кухне. Плотный завтрак необходим для поддержания силы в течении всего дня. Трудиться всем приходится очень много. Для каждого найдется работа, даже для тех, кто по нашим меркам должен еще ходить в садик или начальные классы. Постепенно дом начинает оживать: кто-то одевается, кто-то гремит посудой на кухне, Оля, младший ребенок в семье, хныкает у себя в комнате, видимо ей не нравится вставать так рано. Кошки мечутся из стороны в сторону в надежде найти укромный уголок, что бы дальше, свернувшись калачиком, лечь досматривать свои полосато-усатые сны.

После завтрака я попросил, пока все еще были полны сил и радости, о фотосъемке всех членов семьи. Правда к этому моменту парни, Никон, Савелий и Евстафий, ушли помогать по хозяйству. Поэтому отснять удалось только женскую половину семьи.

В соответствии с установленными канонами женщина должна иметь столько детей, "сколько Бог даст", и предохраняться от беременности считается грехом.

Иван, его супруга Александра и маленькая Ольга.

После непродолжительной фотосессии дети стали собираться в церковь. Чужаку, точнее не староверу, туда вход закрыт. Я остался в доме, где Иван принялся отвечать на вопросы Федора Владимировича, Александра взялась за рисование узоров для новой косоворотки, а маленькая Ольга с головой погрузилась в изучение новой игрушки.

- Каждая девочка должна уметь шить, вышивать - рассказывает Александра, продолжая аккуратно выводить цветы-колокольчике на лоскутке ткани - С 10ти лет учим. Выйдет замуж, а она должна уметь уже все делать: вышивать сарафаны, косоворотки, корову доить, есть готовить, да вообще все уметь должна. А ежели не умеет, то на кой такая жена нужна?

- Тренируются сначала на куклах - продолжает Александра, обмакивая кисточку в баночку с зеленой краской - Это будут листики. Зеленые. Так вот. Пока мальчишки, а потом уже парни, женихи помогают по хозяйству, девочки должны залатать износившуюся одёжу, пол подмести, кушать приготовить, с детьми позаниматься, да вообще очень много работы. Всем хватает. Очень редко можем себе позволить просто посидеть без дела. Вот вы приехали сейчас, так Иван хоть дома отдохнуть может, - улыбаясь косится на мужа (тот в это время рассказывал об истории семейных странствий Федору Владимировичу).- А не приехали бы, так и возился где-нибудь с чем-нибудь. Да, работы хватает всем.

Умение вышивать, украшать одежду вы передаете своим детям, так сказать, из поколения в поколение?

Кто может это делать, тот и передает. А есть и те, кто не умеет шить, рисовать не умеет, - сетует Александра, отложив кисточку - Нас никто не учил рисовать, как-то сами все. Вот я могу рисовать. Могу деток своих научить. А те, кто не умеет, те нам носят. Бывает приносят, скажем, штаны, суют, мол, соседка, выручи, зашей дырку. А как же так? Не умеют! Как так? Вот вместе с этим неумением все наши традиции и теряются. Жалко. Очень жалко.

Тем временем Иван рассказывал Федору Владимировичу о жизни в Боливии:

- В Боливии нам позволяли покупать земли! Здесь же нельзя. Все очень сложно в России с этим. Хочешь заняться сельским хозяйством, хочешь землю возделывать, а не дают, - возмущается Иван. - Там же, хочешь работать - пожалуйста. Покупай и работай себе на здоровье. В те времена, как мы там жили гектар земли с лесом можно было купить за 30 долларов, без леса за 300. Сейчас цены подняли сильно - с лесом 600 долларов, а без леса до 2000 доходит. От места зависит.

Много земли у людей было в собственности? - Федор Владимирович все записывал в свою тетрадку.

Были семьи, что по 1000 гектар земли имели,- с гордостью отвечает Иван - Они могли и техники много себе купить. Кстати, многие зарабатывали тем, что эту технику в аренду сдавали.

Дверь дома распахнулась и в комнату влетел запыхавшийся Никон: "Саша, пошли! Мы корову сейчас будем доить. Сфотографируешь! Ты же хотел."

Пришлось в спешке собираться и пропустить интересное интервью с Иваном. О чем беседовал дальше Федор Владимирович со старообрядцем так и останется для меня загадкой, а значит и для моих читателей. После надоя первого ведра к нам подошли Александра с Саломанией.

- Так, быстро в курятник! Нужно помост доделать. Здесь мы сами управимся, - в приказном порядке «отлучили» нас от коровы.

Сделав один кадр в курятнике я отправился гулять по деревне. Савелий, младший сын Мурачевых, вызвался добровольцем чтобы провести мне небольшую экскурсию по окрестностям, а также попробовать помочь с налаживанием контакта с местными. Фотосъемки одной семьи мне было мало. Портретов нужно было куда больше.

В Дерсу я пробыл еще один день. За это время мне удалось договориться о съемке с еще одной семьей, остальные были категорически против.

Вторая семья, согласившаяся на фотосъемку. Это Яков Мурачев. Он со своей семьей в скором будущем переезжает в Самаргу. Он поменялся домами с одним из тамошних староверов.

Всего в их семье двое детей. Семья молодая. Второй ребенок - девочка. Она в это время спала.

Часть старообрядцев Боливии и Уругвая (практически все – потомки приморских старообрядцев) прибыла в Приморье по краевой целевой программе "Об оказании содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом". Рассчитанная на 6 лет, она реализуется в Приморском крае с 2007 года. Основная цель программы – стабилизация демографической ситуации в крае, которая характеризуется снижением общей численности населения за счет естественной убыли и миграционного оттока.

Первоначально программой были определены шесть территорий вселения: четыре городских округа (Артемовский, Дальнегорский, Находкинский, Уссурийский), Пограничный муниципальный район и поселок Восток Красноармейского района, но в дальнейшем была разработана новая редакция программы переселения сроком действия до конца 2012 года, в которой предусматривалось увеличение (с шести до 16) территорий вселения, скорректированы численность участников и объем финансирования, предусмотрена возможность компактного поселения религиозных общин для ведения сельскохозяйственной деятельности.

Дары технического прогресса давно вошли в обиход у староверов. Современная техника широко используется в хозяйственном и семейном быту. Практически в каждом доме есть холодильники, стиральные машины и другие электроприборы.

Под строгим запретом только "бесовская техника" - телевизоры и компьютеры, которые, по мнению староверов, развращают человека. Старообрядцы не читают светскую литературу, не пользуются интернетом. Сотовый телефон есть практически в каждой семье, но используется только далеко за пределами села (мобильной связи в Дерсу нет), да и то - в случае крайней необходимости.

В пищу употребляют в основном продуты натурального хозяйства. Но что-то – соль, сахар, растительное масло – приходится покупать в магазинах, самый ближний из которых находится в Дальнем Куте.

Устои духовной жизни староверы охраняют от внешнего влияния очень строго. Старообрядцы Дерсу принадлежат к одному из наиболее консервативных течений в старообрядчестве - так называемым "часовенным" (переходным между "поповцами" и "беспоповцами"). У "часовенных" функции духовных лидеров исполняют выбранные из числа мирян грамотные наставники.

Огромное место в жизни староверов занимает молитва - с ней просыпаются и засыпают, ей начинается и заканчивается прием пищи, начало и окончание работ.

У староверов много своих традиционных праздников, уходящих корнями в глубокое прошлое. Каждый праздник отмечается в строгом соответствии с устоявшимися канонами. Несмотря на то, что староверы не поют светских песен, стремясь сохранять благочестие, праздники они справляют очень торжественно, с песнями и танцами, которые не противоречат их религиозным установкам.

Курение табака - под строгим запретом, а вот употребление алкоголя запрещено только с понедельника по субботу. В воскресение, которое является обязательным днем, освобожденным от работы, старообрядцы могут немного выпить, но и здесь оригинальны - пьют только брагу собственного приготовления.

Утро следующего дня встретило меня морозным, золотым рассветом. Недолго думая, даже не позавтракав, на удивление Ивана, я выбежал на улицу и фотографировал. Фотографировал дымку, пасущихся коров, покрытые инеем дома и растения. Это было чудесное утро. В обед я уехал в Рощино. Переночевав в гостинице мой путь лежал дальше - на этот раз я решил далеко не ехать и посетил село Крутой Яр (материал на стадии подготовки). Меня очень радушно приняли в школе, в детском саду (даже покормили там), в местном клубе и слесарной мастерской, где ребятишки со школы на станках вытачивают из дерева различную кухонную утварь. А вот местные жители оказались не такими гостеприимными, практически все отказались давать мне интервью. Лишь одна женщина кратко и сухо ответила на несколько вопросов. Жаль. Очень жаль.

Поселок Бурный на реке Тасеевой в Красноярском крае - один из многочисленных в Сибири, где живут староверы. И хотя его нет на административной карте региона, в нем идет жизнь и рождается много детей. А еще жители Бурного собираются создать тут туристические маршруты. Обо всем этом сельчане рассказали побывавшему у них в гостях корреспонденту ТАСС.
Главный транспорт - "моторки"
Путь до Бурного лежит от поселка Кирсантьево по реке Тасеевой, притоку Ангары. 20 километров. Моторные лодки - главный транспорт лета, зимой сюда можно добраться на “Хивусе”, судне на воздушной подушке. Во время нашего путешествия амфибия стала на половине пути: перегруз. К тому же накануне намело снега, не потянул “движок”.
“Хивус” ушел, увозя в поселок женщин и стариков. Мы двинулись за ним, проваливаясь по пояс в сугробы, под которыми струится вода. К возвращению уже пустой амфибии удалось в полной мере прочувствовать дорогу в поселок Бурный, который считается далеко не самым труднодоступным из числа староверческих общин.
- Иногда такой снег, что дороги нет. "Бураны" застревают, а в нартах роженица. Снегоход вмерзает в лед, а у женщины уже воды отходят, - рассказывает житель Бурного Федор Небобятов.
Правда, в Мотыгино (районный центр. - Прим. ТАСС) едет далеко не каждая роженица из Бурного, многие по заветам предков рожать остаются дома. Говорят, есть в поселке свои повитухи. Вообще отношения у староверов из деревень с Тасеевой, Бирюсы, других приангарских рек с медициной сложные. При острой необходимости вызывают санитарную авиацию, ставят прививки от клещевого энцефалита. Однако, отмечают мотыгинские медики, прививаются в основном взрослые мужчины, остальные - "как Бог даст".
Беспоповцы
Живущие в Приангарье староверы считаются беспоповцами - течением в старообрядчестве, в котором нет священнослужителей. Оно возникло еще во времена церковного раскола на Руси в XVII веке. Тогда среди староверов не оказалось епископов, а по каноническим правилам только они могут назначать священников и дьяконов. Вот и считают беспоповцы, что погибло истинное священство в годы никонианской реформы. С тех пор службу справляют грамотные общинники. В некоторых деревнях для этого выделяются особые дома - часовни, поэтому и называется это течение беспоповцев "Часовенное согласие". Таких в Красноярском крае большинство.
В 1971 году Русская православная церковь на Поместном соборе отказалась от старинных гонений на староверов. Сегодня крестящихся двумя перстами людей можно встретить повсеместно.
Школа из прошлого
К посторонним у старообрядцев отношение настороженное, в жилой дом стараются не приглашать, но накормят. Продадут туристам молока, мяса или картофеля с медом, подскажут, куда лучше удочку забросить. Местом для приема гостей служит школа. Здесь для заезжих и посуда особая.
Школа - большой рубленый дом. Над крыльцом вывеска: "РСФСР, Министерство просвещения, Бурновская средняя школа".
- Этой вывеске лет 70, не меньше, - уверяет Перфирий, неофициальный глава поселка. Официальным же руководителем считается "дядя Коля" Козырь, избранный в 2015 году главой соседнего Кирсантьева.
Внутри избы - просторный класс с партами, мелом и доской. На столе учителя цветы. Уют придает большая печь, на которой сохнет детская обувь.
Главная в школе - Ольга Валерьевна. Она здесь и директор, и завуч, и учитель начальных классов. В Бурном живут более 70 человек, молодежи среди них много. Рожают в поселке, несмотря на трудности, часто и охотно. У самой учительницы шестеро детей. Большими считаются семьи, живущие дальше, на реке Бирюса, в которых и по 10, и по 13 детей.
- Проблема с дальнейшим обучением детей. Хотим решить вопрос с приездом учителей-профильников в Бурный, - говорит глава Мотыгинского района Алексей Храмцов, по образованию учитель истории, некогда руководивший главным управлением образования Красноярска.
Педагогов хотят возить в Бурный на вахту. Химика, допустим, привезти на пару недель - месяц, потом физика, учителя алгебры, затем прочих профильников. И так по кругу. Уже подобрали дом, где командированные смогут довольно комфортно жить, снабжаемые местными жителями продуктами.
Поселок, которого нет

Фактически есть два поселка Бурных - стоят на противоположных берегах Тасеевой. Юридически ни того ни другого не существует, отсутствуют они на административных картах и в реестре населенных пунктов. Храмцов говорит, что процедура признания Бурных поселениями "уже запущена", ждут решения краевых властей.
В документах жителей тоже путаница. В паспорте указано место жительства - "поселок Бурный". В других официальных бумагах - одна из улиц Кирсантьева.
А между тем история Бурного прослеживается как минимум с сороковых-пятидесятых годов прошлого века, когда здесь появилась сплавная контора - по Тасеевой, затем по Ангаре и Енисею сплавляли лес-кругляк - до четырех миллионов кубов в год. Тогда здесь кипела жизнь, были магазины, шумела музыка в клубе.
Старообрядцы появились на реке с разных сторон. Часть пришла с Урала, другая вернулась с Дальнего Востока, из Маньчжурии, спасаясь от гонений. Одни работали на молевом сплаве, когда по воде огромными островами спускали вязанные из стволов деревьев плоты, другие - подобно Перфилию - работали в авиалесохране, третьи служили лесниками. Все рухнуло в девяностые годы - сейчас в каждом из Бурных чуть более десяти дворов. Живут тут теперь только староверы.
Лет 20–30 назад на округу обрушилась еще одна напасть - сибирский шелкопряд - одно из главнейших зол тайги, после которого остаются только завалы из мертвых, не пригодных деревьев, порохом загорающиеся от малейшей искры. В те дни обитатели Бурного закрывались в избах, затыкали мхом и паклей мельчайшие щели в стенах и дверях, закрывали окна и дымоходы, а с самолетов распыляли химикаты, убивающие лесных вредителей. История похожа на правду, да и за околицей торчат почерневшие от времени и гари стволы мертвых деревьев.
Заветы дедов
Староверы вовсе не ретрограды, как о них думают. В Бурном в каждом доме есть моторная лодка и снегоход, на улицах Кирсантьева и крупных деревень можно встретить бородачей за рулем хороших внедорожников. Электричество в поселке от дизельного генератора, каждый день с утра и до десяти часов вечера. Есть и мобильные телефоны, хотя связи в поселке нет. Дешевые "сотики" нужны во время выездов на Большую землю. Домой их не заносят, оставляют в гараже.
Традиции тоже соблюдаются. Как и встарь, все взрослые мужчины отпускают бороды, женщины носят головные платки и обязательные длинные юбки, не стригут волосы и не пользуются косметикой. Хлеб пекут сами в русской печи.
- Телевизоров и радио у нас нет, - рассказывает Антонина, родственница Перфилия. - Время проводим рукодельничая, вяжем. Капканы можем ставить, у меня старшая дочка специалист по капканам. Танцевать - грех. Песни поем народные, Кадышеву.
Курение под запретом, вместо чая травяные сборы, вместо заводского алкоголя - ягодный "квас" собственного производства со вкусом качественного сухого вина. Многодневные посты тщательно соблюдаются.
Почти все тут - родственники. Поэтому мужчины ищут себе жен в других староверских селениях, иногда за сотни километров от Тасеевой. Федор Небобятов, например, привез свою будущую жену из деревни Безымянка, одного из самых известных старообрядческих населенных пунктов в Красноярском крае. Учительница Ольга Валерьевна родом из Хакасии. Некоторые в поисках невест добираются до Тувы.
Услугами ЗАГСа пользуются не все, разводов здесь нет, детей стараются регистрировать официально. Свидетельство о рождении и паспорт - основные документы. А вот ИНН старообрядцы не любят, как и разные бумаги и карточки с номерами и штрихкодами - считают, что в них грех.
- Вот ведь загадка! ИНН нет, поселка официально нет, а налоговая завсегда находит, - задается вопросом один из местных жителей.
- Выписываем газеты, читаем, пересказываем друг дружке о том, что в мире творится. Спрашиваем новости и при поездках, например в Кирсантьево, - рассказывает Антонина.
Желающих уехать из общины мало, хотя местные жители и рассказывают о братьях-сиротах, которые сумели получить высшее образование и теперь успешные бизнесмены в Красноярске и Канске. Местной гордостью считается семья "латиноамериканцев" Симошиных, приехавшая в Кирсантьево из Уругвая, где живет многочисленная старообрядческая община.
"Зеленый" туризм
В чем староверам не откажешь, так это в наличии предпринимательской жилки. Многие известные купеческие семьи и промышленники дореволюционной России были староверами. Тот же Савва Морозов, один из богатейших людей своего времени.
Сегодня жители приангарских деревень развивают сельское хозяйство. Несмотря на суровый северный климат, выращивают на огородах даже арбузы. Развито производство меда, добыча зверя и рыбалка. Продолжают рубить и сплавлять лес для деревообрабатывающих компаний. Готовы поставлять продовольствие для столовых бюджетных организаций и компаний - нет в приангарских районах сельского хозяйства, приходится везти аграрную продукцию из Красноярска.
Благосклонно отнеслись староверы к идее Храмцова организовать в этих местах "зеленый" туризм - красивые места, экологически чистые продукты, осталось только заманить путешественников. Возможно, в 2017 году будет организован первый туристический маршрут.

Русской православной старообрядческой церкви. Видимо, в связи с этим в некоторых общественно-политических СМИ возникла волна интереса к старообрядчеству. Корреспондент известного журнала «Огонек» провела очень интересное исследование, в результате которого выяснила, как сегодня староверам удается сохранить свою веру и обычаи.

— Феодора, ты? — недоверчиво спрашивает старческий голос через дверь.

— Я! — отвечает девушка, надевая платок, и испуганно оборачивается на меня.

На двери дома на Коломенской нет таблички. Чтобы найти моленную, я пошла за незнакомкой, которая торопливо доставала платок из сумки. Интересуюсь, моленная ли это, хотя ответ очевиден.

— Да. Но вас не пустят! — глаза девушки расширяются от ужаса, что чужой посягает на сакральную территорию.

Пожилая уставщица буравит взглядом с порога. Феодора просачивается внутрь. Она права: чужих в храм не пустят. Причин тут две: во-первых, по мысли староверов, храм не музей и негоже чужим нарушать заведенный молитвенный порядок. Во-вторых, это мера предосторожности: воровство икон, увы, не редкость, а у староверов они старинные и дорогие. Да и молитва с иноверными предосудительна.

Путь старовера

— Что нас держит вместе? — спрашивает служитель Древлеправославной поморской церкви (ДПЦ) Арсений Шамарин и отвечает: — Осознание истинности своего пути. Понимание, что именно мы несем православную веру, которую пытаемся сохранить и передать детям. У нас каждый сам в ответе за спасение своей души. Не батюшка спасает. Мне дали веру — я принял, никто не принуждал. Фактически реформа XVII века должна была разрушить осознанную веру. Сделать из таинств и чинов обряды, а молитву превратить в требоисполнение — поставить свечу, отпеть, окрестить.

От реформ XVII века, загнавших часть верующих в раскол, до сегодняшней поддержки староверами российской политики на Украине — рукой подать. К Киеву у староверов свой счет. Они помнят, что Русскую церковь изуродовали при Алексее Михайловиче и Никоне по киевскому образцу. От малороссов и белорусов пришли в Россию новые книги и новые обряды. А в XVIII веке уроженцы Западной Руси, заправлявшие духовными делами в Синоде, преследовали раскольников, на их счету тысячи загубленных жизней. Поэтому к Украине и сейчас настороженное отношение, а среди приверженцев «исконной» веры упорно ходят слухи о старообрядческом происхождении российского президента.

Старовер воспитывается в строгих правилах — религиозных и бытовых. Из-за этого может показаться, что староверие близко к фарисейству. Однако человеку, считают староверы, необходимы правила! Особенно на начальном этапе духовного развития. Кто-то ходит в моленную, потому что так делали родители. Кто-то знает правила и старается их соблюдать. Кто-то постиг нечто большее. Но самое главное в вере — это глубокое осознание…

— Старообрядчество — это русский религиозный национализм,— в личном разговоре сказал один из моих собеседников.— Все-таки в основе староверия лежат идеи о Москве — третьем Риме и о превосходстве русских (нового Израиля) над прочими народами.

Не все понимают, чем отличается старообрядчество от современного православия. Порой староверы кажутся экстравагантными, оригиналами, воплощением «потерянной России», что трогает утратившего связь с прошлым современника. Жизнь старовера вращается вокруг церкви и замыкается общиной и храмом. Этим объясняется самодостаточность староверов, воспринимаемая посторонними как нелюдимость и высокомерие. Смешивание с чужими грозит потерей самоидентификации «своих». Как и любые ортодоксы, староверы считают себя носителями истины. Как ни странно, сохранить веру в крупных городах, несмотря на их соблазны, проще. В Москве, Санкт-Петербурге, Казани исстари существовали большие общины с храмами. К тому же в мегаполисе легче было затеряться в советское время. Толерантные столицы к старообрядцам относятся нейтрально. В селах и деревнях все друг друга знают, поэтому уживаются мирно. А вот в небольших городах случаются конфликты. Прихожанин ДПЦ Алексей Безгодов семь лет назад переехал из Москвы в Великий Новгород и почувствовал разницу в отношении к нему местных жителей.

— Люди считают: если ты старовер, почему не в лаптях и живешь не в тайге? В Новгороде и небольших городах из-за бороды (а попробуй с бородой устроиться на работу!) к нашим часто цепляются. Не раз незнакомые люди подходили ко мне со словами: «Дай бороду поносить!» или «Давай обрею»… ZZ-top, Дед Мороз, бен Ладен — самые безобидные оскорбления. И с кулаками нападали.

Десять лет Валерий Бутузов искал истину, занимаясь этнической психологией в СПбГУ. Университет оставил, а к истине пришел через старообрядчество. Воцерковился 14 лет назад. Валерий долго искал свой храм, а услышав знаменный распев, понял, что попал на свое место.

— Старообрядчество — это поиск истины,— размышляет Бутузов.— О своей вере я не кричу, но и не скрываю ее. Я не из тех, кто по поводу и без говорит о своей вере. Потребность убеждать окружающих в своей правоте возникает от слабоверия.

В вопросе о перспективах староверия представители разных согласий единодушны.

— В старообрядчество приходит множество людей,— говорит старовер из Москвы Дмитрий Урушев.— Правда, некоторые не выдерживают строгости и уходят. Однако народу столько остается, что из новоприбывших создаются приходы. Но это в крупных городах.

— Наш мир не настолько замкнут, как представляется со стороны,— размышляет наставник ДПЦ Владимир Шамарин.— Он пополняется и через браки, и за счет прихода людей, которым неприятен казенный церковный официоз. Старая вера не погибнет, пока крещенные в ней будут ощущать себя староверами.

Цифры: г де и сколько живет старообрядцев

Самый большой процент старообрядцев в России — в Нижегородской области. Крупные общины существуют в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Казани и Нижнем Новгороде. Но точное количество подсчитать невозможно.

По данным Министерства юстиции, в России зарегистрировано и действует 336 старообрядческих религиозных организаций:

• Русская православная старообрядческая церковь — 176;
• Русская древлеправославная церковь — 99;
• Древлеправославная поморская церковь — 46;
• Федосеевское согласие — 10;
• Другие согласия — 5.

В Санкт-Петербурге 3 общины поповцев: Покровская, Лиговская, Громовская, беспоповцев — 1. У всех направлений старообрядчества есть общины в других странах. Большинство староверов живут в городах. В Москве 8 старообрядческих храмов разных согласий. В Санкт-Петербурге — 5. Не у каждой общины есть свой храм. Количество общин-приходов, храмов и зарегистрированных юридических лиц, как правило, не совпадает.

Большие общины староверов-беспоповцев находятся в Латвии, Литве, Белоруссии, Румынии. Много староверов-поповцев на Украине, в Молдавии, Румынии, Австралии и США. Староверы живут в Эстонии, Польше, Болгарии, Италии, Уругвае, Аргентине, Бразилии, Боливии, Чили.

Честное староверское

Суровый, как климат в Сибири, кремень в вере и слове — примерно таким видится обывателю старовер-промышленник, будь то фабрикант Рябушинский или современный бизнесмен. Годы гонений сильно повлияли на мировосприятие староверов, на генетическом уровне передав самодостаточность и недоверчивость чужим. Для старовера греховны профессии, связанные со «скверным прибытком»: содержание или продажа алкоголя, табака, секс-шоп или ночной клуб тоже не их выбор.

Петербургский адвокат Андрей Давыдов, старообрядец Белокриницкого согласия, ведет гражданские и уголовные дела. Прежде чем браться за некоторые, советуется со священником. Принципиально отказывается от бракоразводных процессов — не хочет разрушать семьи.

— Общество требует от старообрядца большей ответственности и осуждает за ошибку строже,— говорит он.— Адвокатура — это образ жизни и с рыночной логикой этически не увязывается. И неважно, старовер адвокат или нет…

— Доброго здоровья! Согласен на встречу, если пойму мотивацию,— сообщил по телефону бизнесмен-старообрядец Александр Загородний.

Мотивирую, как могу. Смешение стилей так путает, что я чуть было не выпалила на манер гайдаевского Якина: «Паки, паки… Иже херувимы!» Дальше диалог развивался в духе все того же фильма, только вместо фразы: «В милицию замели, дело шьют!» слышу:

— Сегодня вечером служба, скоро праздник престольный, и в командировку надо. А помещение воскресной школы еще не подготовлено. Засада со временем…

Александра Александровича пришлось перехватывать между командировками. Загородний — председатель Лиговской общины. Это выборная общиной должность: представитель интересов прихожан, староста. Братья Загородние — акционеры холдинга по производству ингредиентов и материалов для мясоперерабатывающей промышленности. Василий управляет бизнесом, Александр руководит подразделением технологии домашних колбас. У староверов, как правило, бизнес семейный. Делу Загородних 17 лет. Клиентов много по всей России — колбасные цеха, кафе, рестораны, частники. В Петербурге трудятся около 300 человек, есть филиалы в Москве, Екатеринбурге, Новосибирске, Волгограде. Александр не берет кредитов ни для себя, ни для направления, которым занимается,— не хочет зависимости.

— Тяга к стяжанию греховна,— назидательно говорит Загородний,— на этом и стоит наш бизнес. Под проценты давать грех… Пища, сделанная своими руками,— часть духовной культуры. Вот в советское время дома никто хлеб не пек и колбасу не делал, а сегодня людям хочется возродить утраченное и готовить самим. В Карелии мы держали скот, поэтому изготовление колбасы — дело знакомое.

«Нива» подъезжает к высотке в районе Ржевки. Вообще, староверы не зовут в дом чужих и сами не ходят по гостям без повода. В быту им нельзя пользоваться чужой посудой, а некоторые даже считают, что и чужой раковиной. Так что мне, считай, повезло.

— Пересядьте, пожалуйста. А то иконы у вас за спиной, а нам помолиться нужно,— попросил меня хозяин.

Действительно, вся восточная стена на кухне занята иконами и лестовками. Квартира старовера, по сути, ничем не отличается от жилья обычного горожанина, разве что икон много. Собак не держат, считая погаными животными, а вот кошек можно, у Загородних есть котенок. Пятница — трапеза постная: картошка, салат. Садимся ужинать втроем. В соседней комнате сын Иван учит уроки, дочки-студентки еще не вернулись. Александр крестился в 23 года. Его жена Ирина приняла крещение вслед за мужем, не раздумывая.

— Предприниматели-староверы не желают быть на виду,— объясняет историк Алексей Безгодов, у которого есть небольшой издательский бизнес.— Много наших в среднем и мелком бизнесе. Есть и свои бизнес-союзы. В Латвии зарегистрирована Международная гильдия староверов-предпринимателей. Есть и другие неформальные объединения на уровне личного партнерства. Отдельных отраслей, в которых работают только староверы, нет. Чаще всего староверы занимаются лесопромышленностью, строительством, пчеловодством, среди мелких предпринимателей много кустарей и фермеров. У нас распространено внутристароверское кредитование. Оно, как правило, беспроцентное и под честное слово, причем даже между представителями разных согласий. Кредитуют как частные лица, так и общины. Я пользуюсь такими кредитами и давал в долг. Бывают случаи, когда через какое-то время кредиты прощаются. Хотя суммы, как правило, не больше нескольких сотен тысяч рублей. Такого, чтоб не отдавали долги, обычно не бывает, хотя мне известна пара случаев. В одном случае долг простили, в другом человеку больше не будут доверять. У нас считается нехристианским делом обращаться в суд, тем более против старовера.

Мигранты в своем отечестве

— Я с молодости хожу на все выборы,— говорит наставник Поморской общины Владимир Шамарин.— Хотя есть те, кто выборам не доверяет. Думаю, такие есть среди людей любого вероисповедания. Политические взгляды староверов, как и уровень патриотизма, неоднородны. Может быть, только популярные ныне монархические идеи староверами почти не поддерживаются, у нас ведь семья Николая II не канонизирована. Но до ссор на почве политических пристрастий дело не доходит. Зарубежные староверы все считают своей духовной родиной Россию. В их среде поддержка внешнеполитических действий российского президента почти полная.

— ДПЦ официально подчеркивает неучастие в политике, то есть соблюдение принципа отделения церкви от государства,— объясняет новгородец Алексей Безгодов.— Участвовать или не участвовать в выборах — личное дело каждого. Никакой предвыборной работы в наших общинах не ведется, мы стараемся объединять людей на христианских позициях, а не разделять по политическим пристрастиям. Для меня Родина — это Россия, но и те страны, где к староверию относятся уважительно, мне симпатичны. Для нас отношения между староверами на первом месте, а политика наших стран — это вторично. Сегодня в России староверы чувствуют себя не очень комфортно. А вот в странах Балтии имеют особый статус и их права защищены законодательно.

Действительно, в Литве и Латвии старая вера входит в число традиционных вероисповеданий и пользуется господдержкой: выделяются средства на ремонт церковных зданий, для культурно-просветительских задач, общественных организаций старообрядцев. Можно даже получить грант Евросоюза. В Польше, где старообрядцев чуть больше 1000 человек, их дети имеют возможность изучать Закон Божий по своим учебным программам в учебных помещениях, оборудованных за счет государства, которое, кстати, платит и преподавателям.

Представитель староверов имеет возможность заседать в парламенте страны и правительстве, когда обсуждаются законы религии и традиционной культуры. В Литве есть государственный договор, в котором обговорены двусторонние отношения между государством и староверами.

В России староверы из-за репрессий государства больше 300 лет становились вынужденными переселенцами. Возможно, поэтому они так терпимы к нынешним мигрантам.

Москвич Дмитрий Урушев вспоминает историю:

— В XVIII и XIX веках староверы пытались поддерживать с царской властью отношения. В ХХ веке стремились найти общий язык с советской властью. В наши дни — с нынешней. Сегодня старообрядческих священнослужителей иногда приглашают на мероприятия РПЦ. Иногда представители РПЦ приходят на старообрядческие духовные концерты. Но вообще отношения довольно напряженные. Особенно если учесть, что РПЦ не отказывается от имущества, некогда принадлежавшего староверам,— храмов, икон и колоколов. Среди самых известных старообрядческих храмов, которые сейчас принадлежит РПЦ, — в Балаково (Саратовская область) и два храма в Иванове. В Москве конфликт из-за бывшей старообрядческой церкви Тихвинской Иконы Божией Матери так и остался неразрешенным.

«Я искал подругу жизни…»

— Мои дети сразу видели, одобряем мы их выбор или нет,— говорит Владимир Шамарин.— В хорошей семье и слова излишни. У дочери в ранней юности был избранник-старовер, но нам с женой он виделся неподходящим по ряду причин. Несмотря на сильную влюбленность, этот союз не состоялся…

В старообрядчестве брачные правила до сих пор соблюдают очень строго: семью нельзя создавать не только родственникам до 8-го колена, но и кумовьям, и сватам. Жизнь староверов циркулирует внутри общины, члены которой друг друга знают. Браки с иноверцами не приветствуются: пришлому необходимо принять крещение избранника-старовера. Разводы не приняты. Целомудрие до свадьбы по умолчанию. Часто будущие супруги знакомятся в церкви. Общины организуют выезды на природу, фестивали. Большинство семей не планируют беременность.

Мы встретились с отцом Игорем Карваненом после службы в храме в Транспортном переулке. В 2005-м Свято-Троицкий храм отдали старообрядцам-поповцам. В обители скромно, алтарь пышностью не отличается. Батюшке 46 лет. Отец Игорь рассказывает негромко, даже застенчиво:

— Мама из старообрядцев, отец был финном-лютеранином. Родители жили без венчания. Маму тяготило, что она живет, нарушая закон. Нелегко жить с человеком, когда нет понимания в вере.

Демобилизовавшись, Игорь стал искать жену из своего круга, не желая наступать на родительские грабли. Искал не «барби», а мать будущих детей. В поисках прошел год, пока жизнь не забросила его в станицу Старая Некрасовка. Там Игорь познакомился с 16-летней дочерью уставщика (так старообрядцы называют человека, следящего за соблюдением устава богослужения) Анютой… После окончания школы Аня прилетела в Петербург. Обвенчались. Сейчас у супругов Карванен две взрослые дочки и сын-школьник. Молодой человек старшей, Серафимы, тоже старообрядец.

— Мы с мужем познакомились в храме,— вспоминает флорист Алла Паныш, прихожанка храма отца Игоря.— На нашей свадьбе столы стояли во дворе храма. Ведь мы не отмечаем свадьбы в ресторанах. А вот нынешняя мода бросать букет прижилась и у староверов. Все больше из-за подружек невесты, которые надеются его поймать.

Дети из старообрядческих семей воспитываются в строгости. Если молодой человек начинает ухаживать за девушкой, значит, присматривается как к будущей супруге. Прежде чем сделать предложение, будущий муж ухаживал за Аллой 3 месяца. Гуляли по городу, ходили в театр. Сегодня у Аллы Паныш, мамы четверых детей, расписан каждый час. В выходные семья едет на службу из пригорода в Петербург, с 3 лет дети посещают воскресную школу. Телевизора дома нет, дети в Сети не висят — только по делу, в компьютерные игры не играют. Цветы от мужа Алла получает не 8 Марта, а в день ангела, годовщину свадьбы, День Петра и Февронии и праздник жен-мироносиц…

Триллер для кающегося

Рыбацкое — южная окраина Питера с рядами однотипных высоток. Но и в этом сонном царстве есть своя достопримечательность — желтое трехэтажное здание, похожее на замок. Это храм староверов, называющих себя христианами Древлеправославной поморской церкви. Здание стоит немного на отшибе, как бы говоря о том, что дорога туда открыта не всем. В обители меня ждали Арсений и Татьяна Шамарины. Татьяна замужем за братом Арсения. Они не кровные родственники, однако, похожи несовременностью лиц. Голоса у обоих чистые, поставленные, что неудивительно. Таня поет на клиросе, Арсений — головщик (регент). Он определился с выбором в пользу служения, когда учился в университете. Думал об аспирантуре, но понял, что это отдалит от храма. Светской работы у него нет.

Круглолицый, румяный, в косоворотке под цвет глаз, 28-летний Арсений напоминает былинного героя. Рубаха с поясом для него привычная форма одежды, и она ему идет. На колоритного мужчину горожане реагируют по-разному: кто-то думает, что он из этнографического кружка, кого-то раздражает борода. На Татьяне длинная юбка, серая кофта, на лице ни грамма косметики. В храме не принято выделяться: прихожане и поют в один голос, и одеты одинаково.

Салоны красоты и фитнес-клубы Тане не нужны. В выходной ходит с мужем в парк, с ребенком — на аттракционы, встречается с родственниками. В театрах Арсений и его невестка принципиально не бывают. Когда спрашиваю, почему, Таня задумывается.

— Не стоит спрашивать женщину о причинах, об этом пусть говорят мужчины,— резонно замечает Арсений.— Ничего духовного в театре нет. А люди вместо того чтобы идти в храм, тратят время на зрелище. Все, что отклоняет от спасения души,— грех: телевизор, фильмы… Но смотреть или нет, каждый решает сам.

— У вас есть любимые фильмы? — интересуюсь я.

— Триллеры,— смущенно признается Арсений, помолчав.— Но это личный выбор, с верой не связанный. Фильм меня не уведет от веры, поэтому совесть позволяет. На исповеди скажу: «Прости, отче, смотрю кино». Получу епитимью, возможно, 10 лестовок (1000 поклонов). Я не стану смотреть фильмы о жизни Христа и богохульные. Когда ухаживал за будущей женой, мы ходили в кино, в театре был пару раз. В школе слушал русский рок. Мирская музыка греховна, так как нужна для услаждения. Понятно, что Рахманинов выше, чем попса или рок, и Толстого с Марининой не сравнить. Однако ко спасению души ни классическая музыка, ни литература не приведут. Выйти на духовный уровень помогают молитва, Писание, святоотеческие книги. Я читал Толстого и Булгакова, и мои дети прочитают. Вопрос не в том, можно или нельзя, а нужно или нет. Эти книги не нужны христианину.

А вот старовер Кирилл Кожурин сам пишет книги. Он кандидат философских наук, преподает в РГПУ им. А.И. Герцена, сочиняет стихи, занимается историей старообрядчества. Высокий щеголь с огненной бородой очень расстраивается, когда к староверам относятся как к «фольклорному элементу». Что не мешает ему любить наряды и коллекционировать косоворотки. Эта слабость простительна: наиболее консервативны — семьи священников и наставников, а обычные прихожане более демократичны. На прежней работе Кирилл Кожурин игнорировал корпоративы в пост. В новом коллективе празднует с коллегами старый Новый год после поста. Осознанно к вере он пришел в зрелом возрасте, хотя его предки по обеим линиям — староверы. Дед был наставником, отец работал директором Музея истории религии, свою веру, естественно, не афишировал, сына тайно крестили в отрочестве. С годами Кирилл стал задумываться об истории старообрядчества и подошел к мысли о возвращении к истокам и необходимости соединения веры и образа жизни.

— Перед службой я всегда кладу поклоны — «начал замирщения»,— смущенно улыбается мой визави, помешивая эспрессо в кафе.— Я много путешествую, бываю в ресторанах, люблю оперу — классические постановки. Кстати, многие деятели искусства были старообрядцами: Станиславский, Зимин… Смотрю исторические фильмы. Мне как историку и философу интересно все. Кстати, сериал «Раскол» понравился. Юлия Мельникова, сыгравшая боярыню Морозову, восхитила. Светскость нетипична для строгого старовера, но для меня старая вера — идеал, а я земной человек.

Вера потомственных старообрядцев не просто выбор, а суть человека, неотделимая от него, как национальность. Они бережно хранят ее, называют детей полными именами (коверкать имя — уничижать ангела-хранителя), надевают в храм косоворотки и сарафаны. Они — рядом с нами и — сами по себе. Вот уже больше 300 лет…