Полно и чётко взгляды Пушкина выразились в его оде «Вольность», написанной вскоре по выходе из лицея, в том же 1817 году.
Уже самое название оды указывает, что Пушкин взял за образец одноимённое стихотворение Радищева. В варианте одной строки «Памятника» Пушкин подчёркивает связь своей оды с одой Радищева.
Пушкин, как и Радищев, прославляет вольность, политическую свободу. Оба они указывают на исторические примеры торжества вольности (Радищев - на английскую революцию XVII века, Пушкин - на французскую революцию 1789 года). Вслед за Радищевым Пушкин считает, что равный для всех закон - залог обеспечения политической свободы в стране.
Но ода Радищева - призыв к народной революции, к ниспровержению царской власти вообще, а ода Пушкина направлена только против «тиранов», ставящих себя выше закона. Пушкин выражал в своей оде взгляды ранних декабристов, под влиянием которых он находился.
Однако сила пушкинского стиха, художественное мастерство поэта придавали оде более революционное значение. Передовой молодёжью она воспринималась как призыв к революции. Так, например, знаменитый русский хирург Пирогов, вспоминая о днях своей юности, рассказывает следующий факт. Один из его товарищей-студентов, как-то заговорив о политических взглядах Пушкина, отразившихся в оде «Вольность», сказал: «По-нашему не так; революция так революция, как французская,- с гильотиной». Тогда другой гневно воскликнул: «Кто так из вас смеет говорить о Пушкине? Слушайте!» - и прочитал стихи:
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоём челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрёк ты богу на земле.
Не менее революционно звучали для читателей и заключительные строки второй строфы:
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
Своё стихотворение Пушкин, по примеру Радищева, облёк в форму оды. Начинается ода с обращения к грозной для царей музе - гордой певице свободы, тут же указывается тема: «Хочу воспеть свободу миру, на тронах поразить порок». Далее следует изложение основного положения: для блага народов необходимо сочетание мощных законов с вольностью святой. Затем это положение иллюстрируется историческими примерами (Людовик XVI, Павел I). Заканчивается ода, как обычно, обращением к царю извлечь урок из сказанного.
Стройность композиции помогает следить за движением мыслей и чувств поэта. В соответствии с содержанием оды находятся и словесные средства его выражения.
Речь поэта, приподнятая, взволнованная, отражает разнообразные его чувства: пламенное желание свободы (I строфа), негодование против тиранов (II строфа), скорбь гражданина при виде царящего беззакония (III строфа) и т. д. Поэт находит точные и вместе с тем образные слова для выражения волнующих его мыслей и чувств. Так, музу политической оды он называет «грозой царей», «свободы гордою певицей», которая «гимны смелые» внушает.
Ода «Вольность» оказала большое революционизирующее влияние на современников Пушкина, она служила декабристам в их революционной агитации.
Ода «Вольность» русского писателя и философа Александра Николаевича Радищева (1749 – 1802) является ярким гимном свободе и призывом защищать ее и бороться с тиранией, в том числе с помощью революции. История изображается Радищевым как процесс борьбы свободы с несвободой, который, впрочем, может закончиться как торжеством вольности, так и ее подавлением
Свобода, в терминологии 18 века – вольность, лежит в основе исторического прогресса. Однако это естественное право человека, данное ему от рождения, зачастую уничтожается властью, стремящейся поработить общество и подчинить своей воле. Задача общества («народа» в оде Радищева) состоит в том, чтобы отстоять свои естественные права. Свобода – это высшая, но очень хрупкая ценность. За нее всегда надо бороться. Иначе тирания уничтожит свободу – свет превратится «во тьму».
Свобода дана человеку от рождения. Это его автономная воля, его право свободно мыслить и выражать свои мысли, реализовать себя так, как он этого желает. Вот что пишет Радищев, обращаясь к вольности:
Я в свет изшел, и ты со мною;
На мышцах нет твоих заклеп;
Свободною могу рукою
Прияти данный в пищу хлеб.
Стопы несу, где мне приятно;
Тому внимаю, что понятно;
Вещаю то, что мыслю я;
Любить могу и быть любимым;
Творю добро, могу быть чтимым;
Закон мой - воля есть моя.
Радищев изображает свободу как источник прогресса, вектор истории, дающий людям просвещение и разрушающий существующее в обществе угнетение.
Так дух свободы, разоряя
Вознесшейся неволи гнет,
В градах и селах пролетая,
К величию он всех зовет,
Живит, родит и созидает,
Препоны на пути не знает,
Вождаем мужеством в стезях;
Нетрепетно с ним разум мыслит
И слово собственностью числит,
Невежства что развеет прах.
Но здесь же Радищев указывает на угрозу свободе, которая воплощена в верховной власти. Правители через свои законы подавляют свободу и порабощают общество. Царь
…Повлек в ярмо порабощенья,
Облек их в броню заблужденья,
Бояться истины велел.
"Закон се Божий", - царь вещает;
"Обман святый, - мудрец взывает, -
Народ давить, что ты обрел".
Власть в лице царей и правителей узурпирует свободу. Опираясь на священников, они диктуют обществу собственную волю.
Воззрим мы в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства.
Градские власти там все мирны,
В царе зря образ Божества.
Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает;
Союзно общество гнетут:
Одна сковать рассудок тщится,
Другая волю стерть стремится;
На пользу общую, - рекут.
Однако логика истории неизбежно ведет к свержению тирании. Закон природы и общества состоит в стремлении к свободе. Тирания разрушает самое себя. По мысли Радищева, чем больше угнетения, тем больше вероятности восстания и революции, яркое описание которой он дает в своей оде.
Сей был и есть закон природы,
Неизменимый никогда,
Ему подвластны все народы,
Незримо правит он всегда;
Мучительство, стряся пределы,
Отравы полны свои стрелы
В себя, не ведая, вонзит;
Равенство казнию восставит;
Едину власть, валясь, раздавит;
Обидой право обновит.
Свобода – это логика истории. Она нацелена на бесконечность. Но при этом Радищев предупреждает об опасностях, которые могут угрожать свободе и которые исходят со стороны власти.
Дойдешь до меты совершенства,
В стезях препоны прескочив,
В сожитии найдешь блаженство,
Несчастных жребий облегчив,
И паче солнца возблистаешь,
О вольность, вольность, да скончаешь
Со вечностью ты свой полет;
Но корень благ твой истощится,
Свобода в наглость превратится
И власти под ярмом падет.
Свобода нуждается в защите, иначе она обратима в тиранию. Гениальность Радищева в том, что он указал не только на прогрессивное развитие истории, но и на опасность обратного процесса – социального регресса, который связан с тиранией. Поэтому Радищев призывает беречь свободу и бороться за нее.
О! вы, счастливые народы,
Где случай вольность даровал!
Блюдите дар благой природы,
В сердцах что Вечный начертал.
Се хлябь разверстая, цветами
Усыпанная, под ногами
У вас, готова вас сглотить.
Не забывай ни на минуту,
Что крепость сил в немощность люту,
Что свет во тьму льзя претворить.
В своей оде Радищев также приводит примеры политического и духовного прогресса в истории, который привел к завоеваниям большей свободы. Это Английская революция во главе с Кромвелем. Это религиозная реформация Лютера, географические открытия Колумба, научные достижения Галилея и Ньютона. Наконец, Радищев пишет о современной ему Американской революции и ее герое Вашингтоне.
Николай Баев, либертарное движение «Свободные радикалы»
С самодержавием в России неразрывно связано крепостное право – 2ой лик «чудища». Бесчеловечную сущность, невосполнимый, общенародный вред крепостничества Радищев разоблачает в нерасторжимом единстве и как художник-публицист, и как политик-социолог.
Вопрос о крестьянской революции включает у Радищева две проблемы: справедливость народного возмущения и его неизбежность. К мысли о справедливости революции Радищев подводит читателя также постепенно. Он опирается на просветительскую теорию «естественного» права человека на самозащиту, без которой не может обойтись ни одно живое существо. В нормально устроенном обществе всех его членов должен охранять закон, но если закон бездействует, тогда неизбежно вступает в силу право самообороны. Об этом праве, но пока еще бегло, говорится в одной из первых глав («Любани»).
Ода «Вольность» написана в период с 1781 по 1783 г., но работа над ней продолжалась до 1790 г., когда она была напечатана с сокращениями в «Путешествии из Петербурга в Москву», в главе «Тверь». Полный ее текст появился лишь в 1906 г. Ода создавалась в то время, когда только что завершилась Американская и начиналась Французская революция. Ее гражданский пафос отражает непреклонное стремление народов сбросить с себя феодально-абсолютистский гнет.
Начинает свою оду Радищев с прославления вольности, которую он считает бесценным даром природы, «источником» «всех великих дел». В стране, где подавляющая масса населения находилась в крепостной зависимости, уже сама эта мысль была вызовом существовавшим порядкам. Вольность дается каждому человеку самой природой, считает автор, и поэтому в «естественном состоянии» люди не знали никакого стеснения и были абсолютно свободны: «Я в свет исшел, и ты со мною; // На мышцах нет моих заклеп...» (Т. 1. С. 1). Но во имя общего блага люди объединились в общество, ограничили свою «волю» законами, выгодными для всех, и избрали власть, которая должна следить за строгим их исполнением. Радищев рисует благие последствия такого устройства: равенство, изобилие, правосудие, Религия окружила власть правителя божественным ореолом и тем самым освободила его от ответственности перед народом. Монарх превращается в деспота:
Утрата свободы пагубно отражается во всех областях жизни общества: пустеют нивы, меркнет воинская доблесть, нарушается правосудие, Но история не стоит на месте, и деспотизм не вечен. В народе растет недовольство. Появляется глашатай свободы. Вспыхивает возмущение. Здесь Радищев резко отличается от европейских просветителей. Руссо в книге «Общественный договор» ограничивается лишь кратким замечанием, что, если монарх, избранный обществом, нарушит законы, народ вправе расторгнуть ранее заключенный с ним общественный договор. В какой форме это произойдет, Руссо не раскрывает. Радищев все договаривает до конца. В его оде народ свергает монарха, судит его и казнит:
Не довольствуясь умозрительными доказательствами неизбежности революции, Радищев стремится опереться на опыт истории. Он напоминает об Английской революции 1649 г., о казни английского короля. Отношение к Кромвелю противоречиво. Радищев прославляет его за то, что он «Карла на суде казнил» и вместе с тем сурово порицает за узурпацию власти. Идеалом поэта служит Американская революция и ее вождь Вашингтон.
Человечество, по словам Радищева, проходит в своем развитии циклический путь. Свобода переходит в тиранию, тирания - в свободу. Сам Радищев, пересказывая в главе «Тверь» содержание 38-й и 39-й строф, следующим образом поясняет свою мысль: «Таков есть закон природы; из мучительства рождается вольность, из вольности рабство...» (Т. 1. С. 361). Обращаясь к народам, сбросившим с себя иго деспота, Радищев призывает их как зеницу ока беречь завоеванную свободу:
В России пока еще торжествует деспотизм. Поэт и его современники «влачат» «оков несносно бремя». Сам Радищев не надеется дожить до дня, но твердо верит в ее грядущую победу, и ему хотелось бы, чтобы соотечественник, придя на его могилу, сказал.
По своему стилю ода «Вольность» - прямая наследница похвальных од Ломоносова. Она написана четырехстопным ямбом, десятистишными строфами с той же рифмовкой. Но ее содержание разительно отличается от од Ломоносова. Радищев не верит просвещенным монархам и поэтому объектами его восхваления становятся свобода и возмущение народа против царя.
Перед нами разновидность одического жанра XVIII в. - революционно-просветительская ода как одно из явлений просветительского классицизма.
Задача оды - осмысление уроков истории. Ода «Вольность» создавалась в период подъема революционного движения в Америке и во Франции. Она исполнена твердой веры в торжество освободительных идей.
БИЛЕТ 13
1.Торжественная ода М.В.Ломоносова: проблематика и поэтика.
По своей природе и способу своего бытования в культурном контексте современности торжественная ода Ломоносова является.
ораторским жанром в той же мере, что и литературным. Торжественные оды создавались с установкой на чтение вслух перед адресатом; поэтический текст торжественной оды рассчитан на то, чтобы быть звучащей речью, воспринимаемой на слух. Типологические признаки ораторских жанров в торжественной оде - те же самые, что и в проповеди, и светском ораторском Слове. Прежде всего, это прикрепленность тематического материала торжественной оды к определенному «случаю» - историческому происшествию или событию государственного масштаба.
Композиция торжественной оды также обусловлена законами риторики: каждый одический текст неизменно открывается и завершается обращениями к адресату. Текст торжественной оды строится как система риторических вопросов и ответов, чередование которых обусловлено двумя параллельно действующими установками: каждый отдельный фрагмент оды призван оказывать максимальное эстетическое воздействие на слушателя - и отсюда язык оды перенасыщен тропами и риторическими фигурами. Что же касается последовательности развертывания одического сюжета (порядок следования отдельных фрагментов и принципы их соотношения и последовательности), то она обусловлена законами формальной логики, облегчающей восприятие одического текста на слух: формулировка тезиса, доказательство в системе последовательно сменяющихся аргументов, вывод, повторяющий начальную формулировку. Таким образом, композиция оды подчиняется тому же зеркально-кумулятивному принципу, что и композиция сатиры, и их общего протожанра - проповеди. Ломоносову удалось определить отношения адресата и адресанта. *В классицистич. оде лирич. герой выражен слабо по законам жанра. Адресант выражен только национально (т.е. я - Ломоносов – русский поэт), один из подданных монарха. Такая статичность лир. героя не устраивает автора, т.к. здесь нет движения. Ломоносову для того, чтобы оценить всё деяние монарха, адресант должен быть воплощением разума, т.е. вместо статичности лирич. «я», Ломоносов предлагает двойственность; подданный разум, который может воспарить над всеми и оценить деяния монарха. Ломоносов структурирует композицию по смене позиции точки зрения адресанта. Смена же точки зрения лирич. героя позволяет при этом сочетать конкретность и восторг. Описание деяний связано со сферой парящего разума, отсюда наличие сильных метафор, гипербол, др. образов, переплетение тропов, сопряжение прошлого, настоящего и будущего. Монарх почти прибывает на небесах, но разум лирич. героя может быть и вые монарха вертикально-структурированное пространство. Ломоносовская торжеств ода, с точки зрения содержания, имеет классицистические черты, а сточки рения формы – барочное наследие. Движение «парящего разума» предполагает сложное отношение строф, в котором наблюдается движение мысли. Одическая строфа имеет след. вид: AbAbCCdede- (1 часть – катрен, 2 часть – двустишие, 3 часть – катрен). Размеры каждой из этих частей не всегда совпадают, но часто предопределяют разделение на 2 главных мысли и одной добавочной. Связи же между строфами не всегда сразу видны, иногда это образы или параллели, но зачастую можно уловить авторское движение мысли от строфы к строфе.
В качестве одических персонажей Россию, Петра I и божественны науки уравнивает одно-единственное их общее свойство: они являются персонажами оды постольку, поскольку являются идеями, выражающими общее понятие. Не конкретно-исторический человек и монарх Петр I, но идея Идеального монарха; не государство Россия, но идея Отечества; не конкретная отрасль научного знания, но идея Просвещения - вот подлинные герои торжественной оды.
Пушкинское произведение — это ода, то есть тот жанр, в использовании которого автор идет по «благородным следам» («Открой мне благородный след...») Радищева, который в России «вольность первым прорицал» (образ из его оды), а кроме этого, всех тех поэтов, кто ранее отвечал на призыв необычной музы — не царицы Цитеры (Киферы — острова в Греции, где был распространен культ богини любви и красоты Афродиты), а «Свободы гордой певицы». Ее призывает лирический герой стихотворения в первой строфе:
Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица? —
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру...
Хочу воспеть свободу миру...
Его влекут в этом стихотворении «гордые», «смелые» мотивы, возвышающие поэта. Во второй строфе вспоминается «возвышенный галл» — французский автор П.Д.Э. Лебрен (1729—1807), со дня смерти которого прошло десять лет, но чей вклад в борьбу против норм, тормозящих общественное и духовное развитие, является вдохновляющим примером для молодежи 1810-х годов:
Открой мне благородный след
Того возвышенного галла,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Упоминание о гимнах не случайно, так как Лебрен писал оды, воспевавшие деятельность просветителей и республиканские идеалы. Именно этот признак жанра важен для Пушкина. Его ода «Вольность» продолжает традицию написания торжественных, приподнятых строф, где исследуются важные социально-политические или нравственные вопросы (определение оды как жанра лирики). Однако предмет, как и у Радищева, настолько необычен, что, как писал последний, стихотворение «за одно название» не может быть принято поборниками власти («Путешествие из Петербурга в Москву», глава «Тверь»). Воспевание вольности у обоих поэтов приобретает политический оттенок.
Истоком рассуждений о живительном «духе свободы» (Радищев) стала идеология просветительства (эпоха Просвещения — это деятельность мыслителей, ученых, писателей XVII—XVIII веков, стремившихся рассеять мрак невежества,— у Радищева «мглу густую»,— что мешало разумному устройству общества и достижению личного счастья), распространенная в Англии, Франции, ставшая актуальной в конце XVIII в. и для России. Она была общепризнанной (с Вольтером, одним из самых известных французских просветителей, переписывалась Екатерина II), не приводила к бунтарским настроениям, напротив, требовала разумного подхода к поиску путей для достижения благоденствия, учета интересов всех слоев, соблюдения естественного права на свободу каждого человека. Однако лирический герой оды Радищева сознавал, что в России воздвигнуть «храм Закона», защищающего это право, невозможно, социальные бедствия, обрушивающиеся на людей в течение веков, требуют отмщения (у них есть и «право мщенное»). Для того чтобы история развивалась по назначенному самой природой пути, надо сбросить оковы общественной неволи. Противоречие между требованием соблюдать «Неизменимый никогда» закон индивидуальной свободы и признанием «права мщенного» народа, освобождающегося от вековой зависимости насильственными средствами, разрешалось у Радищева в пользу последнего. Гармония в кровавом, темном, зверском обществе оказывалась недостижимой, разум уступал место чувствам — и среди них на первом месте было восхищение отвагой борцов за социальную справедливость: они, преодолевая преграды, прокладывали дорогу в «Отечество драгое» — царство свободы, озаренное сиянием, блеском («блестящий день»), светом идеала. Когда оно откроется перед людьми:
Тогда всех сил властей сложенье
Развеется в одно мгновенье.
О, день, избраннейший всех дней!
Для пушкинского лирического героя важными были и просветительский дух исторических обобщений, и бунтарский пафос. Он наследник Радищева, продолжающий его дело через пятнадцать лет после его смерти, тот «юноша, взалкавший славы», кто «со чувствием» обращается к истории, у кого она вызывает живой эмоциональный отклик; появление такого поэта ожидал и предчувствовал Радищев:
Да хладный прах мой осенится
Величеством, что днесь я пел;
Да юноша, взалкавший славы,
Придет на гроб мой обветшалый,
Дабы со чувствием вещал...
В двенадцати строфах (строфа — от греч. «поворот»; комбинация строчек, основные признаки которой — лирические, рифмообразующие, композиционные — периодически повторяются в стихотворении) оды Пушкина «Вольность» приводятся исторические примеры в доказательство его основной мысли. Над тремя «тиранами мира» раздался «Клии страшный глас» (Клио — муза истории в греч. мифологии, образы их строф 2, 10). Современники хорошо помнят «шум бурь недавних» (строфа 6) и во Франции, и в России. Первым появляется образ Людовика XVI, «мученика ошибок славных», «сложившего царскую главу» на «кровавой плахе» во время Великой французской революции (строфы 6, 7) в 1793 г.:
Тебя в свидетели зову,
О мученик ошибок славных,
За предков в шуме бурь недавних
Сложивший царскую главу.
Восходит к смерти Людовик
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой плахе...
Революция не привела к освобождению, галлы (здесь французы) остались «скованными» (строфа 7), над ними воцарился «Самовластительный злодей» — Наполеон I, захвативший власть после государственного переворота в 1799 г., а через пять лет ставший императором. К нему обращены гневные упреки лирического героя, для которого он в данном контексте (образ Наполеона в лирике Пушкина претерпевает изменения, в стихотворении «К морю», 1824, душу лирического героя поражает мысль о величии его личности) является ужасным преступником, чьи действия заслуживают обличения, ненависти, страшного возмездия:
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты Богу на земле.
(«Вольность», строфа 8)
В России последнее злодеяние в отношении царской власти — это убийство Павла I в 1801 г., гибель «увенчанного злодея» от рук «убийц потаенных», нанесших ему «удары» в его дворце над «мрачной Невой»: (строфы 9—11):
Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъемный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наемной...
О стыд! о, ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары...
Погиб увенчанный злодей.
В трех исторических примерах воссозданы самые значимые политические события последних тридцати лет — времени, прошедшего с момента написания оды Радищева. Лирический герой Пушкина дополняет доказательства предшественника, их концепции сходны, мысли продолжают друг друга. Как и у Радищева, злодеями оказываются и тираны, цари, узурпировавшие власть (от лат. «противозаконный захват, присвоение чужих прав»), поставившие себя выше закона, и в то же время те, кто посягает на их жизнь. И владыки и рабы не должны забывать, что вечный закон выше всего («Но вечный выше вас закон» — строфа 5). Революция — «славный», величественный, но ошибочный путь к достижению равенства (казненный Людовик XVI — «мученик ошибок славных», строфа 6). Убийство — ужасное, постыдное деяние («О стыд! о ужас наших дней!» — строфа 11), похожее на произвол янычар («Как, звери вторглись янычари!..» — строфа 11), дерзкое и значимое только внешне, в действительности же бесславное, злобное, проявляющее, что у тех, кто пытается изменить мировой порядок, «в сердце страх» (строфа 10):
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость, в сердце страх.
Аналогии из прошлого помогают доказать непреходящий характер требований законности в человеческом обществе. Убийство в Михайловском дворце (для Павла I в Петербурге по проекту В.И. Баженова был выстроен дворец в виде замка, окруженного рвом с водой; строительством в 1797—1800 гг. руководил В.Ф. Бренна) напоминает расправу с римским императором Калигулой, известным стремлением к обожествлению своей личности (<1241>; убит дворцовой стражей). Каким бы ни был человек, оказавшийся на троне, убить его — преступление. Не только люди, но сама природа (Наполеон — «стыд природы», строфа 8) не приемлет жестокости. В представлении лирического героя Пушкина, секира, занесенная над головой «увенчанного злодея», тоже «злодейская», «преступная». Он «видит живо» последний час и Калигулы (строфа 10), и «мученика» Людовика XVI, и преданного своими подданными русского царя Павла I, и не скрывает сочувствия тем, кто услышал «страшный глас» истории (значимость эпитета подчеркнута повторением: «И слышит Кпии страшный глас/За сими страшными стенами...» — строфа 10).
Однако нельзя и терпеть позора самовластья, невозможно не желать приближения его «погибели» («печать проклятия» на челе тирана обрисована с помощью гипербол в образе Наполеона). Выход из этого противоречия на содержательном уровне — это ожидание того, что наступит время, когда «Граждан над равными главами» воздвигнется твердый щит закона (строфа 4). Но смысл стихотворения «Вольность» не исчерпывается этим просветительским требованием. Бунтарская направленность оды Пушкина была остро воспринята его современниками, читавшими ее в списках (стихотворение не было опубликовано). Один из них был подарен автором кн. Е.И. Голицыной, что стало поводом для выражения субъективной оценки собственного стихотворения:
Простой воспитанник природы,
Так я бывало воспевал
Мечту прекрасную свободы
И ею сладостно дышал.
(«Кн. Голициной, посылая ей оду «Вольность», 1818)
Очевидно, что для поэта важен, помимо отображения прекрасных умозрительных стремлений, вольнолюбивый дух творчества. Чтобы увидеть, как выражается такое эфемерное (от греч. «однодневный, мимолетный»; призрачное, неощутимое) свойство, надо обратиться к характеристике лирического героя. В первой части стихотворения не только излагается его позиция, но выявляются особенности отношения к действительности. Прогоняя юношеские увлечения, детскую изнеженность («Беги... сорви с меня венок,/разбей изнеженную лиру...» — строфа 1), он выражает страстное желание воспеть свободу как политическое требование, осуществить которое мешают тираны, «неправедная власть» (строфы 2—3). В его представлениях о мире заметен максимализм («Увы! куда ни брошу взор — /Везде бичи, везде железы,/Законов гибельный позор,/Неволи немощные слезы;/Везде неправедная власть...» — строфа 3). Он не является показателем романтической разочарованности, напротив, лирический герой оды уверен в том, что создать гражданское общество можно, это дело ближайшего будущего. Для этого он готов расстаться со спокойствием, беззаботностью, наслаждениями, обратившись к общественной деятельности. Поэт не отказывается от своего предназначения, оставаясь «задумчивым певцом», размышляющим над контрастами мира («мрачная Нева» — «звезда полуночи» — строфа 9; ранее: тираны — рабы, рабство — слава, строфы 2—3), но его преданность гражданским идеалам выражена открыто и прямо, наполнена социально-исторической конкретикой.
Творческий порыв влечет лирического героя к тому, чтобы обрисовать «ошибки» прошлого настолько «живо» (строфы 6, 10), что они становятся убедительными свидетельствами правоты просветителей, возвышающих закон. Однако вместе с тем, в контексте стихотворения высшей ценностью является свобода, одушевляющая музу поэта. С воззвания к гордой, смелой мечте о ней начинается ода «Вольность», завершающаяся утверждением того, что главным условием спокойствия в обществе станет «народов вольность». Для лирического героя важно выразить личностное отношение к происходящему («Хочу воспеть», «куда ни брошу взор», «твой трон я ненавижу »). Это вносит в образ психологическую конкретику, на фоне которой обращения поэта к царям предстают не умозрительными назиданиями, а гневными обвинениями и предвестием потрясений. «Певец» находится вне иерархии, в его восприятии история — это единый, непрерывный процесс, а воображение художника воскрешает римских императоров, турецких воинов, убитого французского короля, русского императора, чья гибель предана забвению, превращая их в участников разворачивающейся перед читателем оды всемирной трагедии. Произнесенные автором увещевания близки пророчествам, но при этом он остается частным человеком, «задумчивым певцом». Свобода для него — это возможность сохранить верность своим убеждениям, выразив их в призывах преодолеть социальную ограниченность:
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
…
Владыки! вам венец и трон
Дает закон,— а не природа,—
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас закон.
И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно...
…
И днесь учитесь, о цари...
…
Склонитесь первые главой
Под сень надежную закона...
В стихотворении Пушкина, анализ которого мы проводим, воспевается вольность как величайший дар, позволяющий человеку воплотить общественный и личный идеал. Новаторство поэта состоит в том, что в его правоте читателя убеждают интонация, тон речи. Социально-исторический вывод становится не только итогом рациональных суждений, но следствием переживания. В образе лирического героя главной характеристикой является чувство. Любовь к свободе, возмущение недальновидностью и властолюбием, попытка вселить мужество в тех, кто утомлен зрелищем векового рабства, выражены в эмоциональных образах, психологически достоверных и обращенных к реальному, земному человеку, мучающемуся теми же проблемами. Столь же конкретен и точен найденный юным поэтом доверительный тон обращений к современнику, для которого великие мира сего — лишь «свидетели», «памятники», а «наши дни» (строфы 6, 9, 11) должны стать эпохой, когда осуществятся чаяния предшественников:
Народов вольность и покой.
Таким образом, анализ стиха «Вольность» Пушкина позволил прояснить, почему автор оды «Вольность», подобно его предшественнику, мог быть расценен властями как «бунтовщик», заслуживающий ссылки в Сибирь. «Бунтовщиком хуже Пугачева» назвала Екатерина II А.Н. Радищева, ознакомившись с его «Путешествием из Петербурга в Москву». Пушкин еще в конце 1810-х годов воспринимается современниками как политический противник двора, выражающий свою оппозиционность в стихотворениях и острых эпи- граммах на вельмож и императора Александра I, «кочующего деспота», вводящего в заблуждение уверениями в том, что готов отдать «людям все права людей» («Сказки», 1818). За Пушкиным, недавним лицеистом, начинающим поэтом, устанавливается полицейский надзор. Весной 1820 г. принимается решение о его высылке из столиц. Благодаря усилиям влиятельных знакомых ссылку в Сибирь или на Соловки удалось заменить переводом по службе в Екатеринослав, но все же следующие шесть лет у поэта прошли вдали от центров культурной жизни и от друзей, соратников по литературе. Поводом к репрессиям послужили вольнолюбивые настроения, обусловившие специфику его ранней лирики. Их выражение характерно для произведений различной жанровой характеристики — посланий, элегий, эпиграмм. Послания особенно заметны, так как в них выстраивается образ поколения, призванного воплотить мечты об освобождении.
Пушкин принадлежал к тому поколению, которое названо декабристским. Его лицейские друзья, И.И. Пущин и В.К. Кюхельбекер, участвовали в восстании на Сенатской площади, подготовленном в эмоциональном плане в том числе и вольнолюбивой лирикой юного Пушкина. Оду «Вольность» находили в бумагах, изъятых у декабристов при обыске. Сам поэт во время восстания 14 декабря 1825 г. был в ссылке в Михайловском, от пребывания в Петербурге его спасла случайность (по легенде, перед каретой, тайно увозившей его в столицу, пробежал заяц, что было дурной приметой, заставившей повернуть обратно). Пушкин не был членом декабристских обществ, но для него было несомненным, что свои убеждения следовало подтвердить делом (в беседе с императором Николаем I, вызвавшим его из ссылки, поэт откровенно признался в том, что, будь он в столице, обязательно участвовал бы в восстании). Мироощущение своего поколения лирический герой пушкинских стихов называл «пламенным» («Денису Давыдову», 1819), считая его доминантой способность «сладостно дышать» («Кн. Голицыной», 1818), гореть («К Чаадаеву», 1818)свобо-дой, всем «жертвуя лишь ей» («КН.Я. Плюсковой», 1818). Для него представлялось важным единство устремлений молодых дворян, готовых пожертвовать действительно «всем» — будущим, жизнью,— ради того, чтобы на их воззвания отозвалось «эхо русского народа»:
Свободу лишь учася славить,
Стихами жертвуя лишь ей,
Я не рожден царей забавить
Стыдливой музою моей.
…
Любовь и тайная свобода
Внушали сердцу гимн простой
Был эхо русского народа.
(«К Н.Я. Плюсковой», 1818)
В оде «Вольность» обрисованы и мировоззренческие основы, и эмоциональный настрой представителя этого гордого, смелого, благородного поколения, отказывающегося от очарований юности ради идеала «вольности святой» («Вольность», строфа 4). В стихотворении, обращенном к единомышленнику, воспевание борьбы за достижение общественного блага как обретенного смысла жизни становится центральным мотивом («К Чаадаеву», 1818).
В воплощении художественной цели автора, как показал анализ оды «Вольность» Пушкина, главную роль сыграли не содержательные аспекты, которые важны для эпического повествования о событиях и характерах, а специфические особенности поэзии, благодаря чему становится возможным выразить настроение, переживание, чувство. В завершение попробуем проанализировать размер и рифмы в «Вольности», доискиваясь объяснений тому, как поэту удается придать динамичность развитию лирического сюжета на протяжении двенадцати строф, выделить ключевые высказывания. Ода Пушкина отличается от традиционного произведения такого жанра. В «Вольности» А. Н. Радищева, ставшей реминисцентным источником для пушкинских образов, была сохранена одическая строфа, состоящая из десяти строк разностопного ямба с разнообразной рифмовкой. У Пушкина количество строк в строке уменьшается до восьми, и такое минимальное изменение оказывается важным, так как, благодаря ему, появляется динамика. Поэтическая речь воспринимается как ораторский монолог, где значение обращений, восклицаний, призывов, предостережений возрастает в зависимости от их расположения. От стремления выделить оду как среди собственных произведений («Где ты, где ты, гроза царей,/Свободы гордая певица? — /Приди, сорви с меня венок,/Разбей изнеженную лиру...» — строфа 1), так и в мировой литературе («Открой мне благородный след...» — строфа 2), лирический герой приходит к пониманию необходимости обобщить исторические закономерности. Их рассмотрение продолжает, внося новый оттенок, оценку действительности, неприемлемой для него господством неправедных сил. От него не скрыты общественные законы, обрекающие народ на неволю, рабство (строфа 3), ослепление владык, забывших о том, что они равны со всеми гражданами (строфа 4), попрание силы закона (строфа 5). Свою задачу он видит в напоминании тиранам о недолговечности земных установлений, во вселении мужества и надежды в «падших», а главное, в призыве отдать дань божественному, священному праву человека на свободную жизнь.
Нарушение мирового закона возмущает «певца», «отягощает», заставляет перевести взгляд от «звезды полуночи» к приметам земной «мрачной» реальности. В строфах 6—11 его лирический дар подчинен гражданской цели — убедить читателя на примерах из прошлого в том, что:
...венец и трон
Дает закон...
И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу, иль царям
Законом властвовать возможно!
(Строфы 5—6)
Схема рифмовки является такой, что внимание привлекается к финальной строчке в строфе. Благодаря этой особенности смысл высказываний, завершающих строфу, выделяется (внутри текста для создания подобного впечатления используются содержательные — семантические, от греч. «относящиеся к значению слова», а также интонационные средства, в том числе восклицания). Посмотрим, как расположены рифмы в восьмистишии пушкинской оды. Обозначим мужскую, заканчивающуюся ударным слогом, рифму — «а», женскую — «б». Тогда схема будет выглядеть так: абабабба. В первом четверостишии рифмовка перекрестная, а во втором — опоясывающая. На последней позиции — сильное место. Мелодия плавно приближается к заключительному аккорду в каждой строфе, но последняя строчка в стихотворении воспринимается как тоника в музыкальном произведении.
Только если воплотится выраженное в ней требование, восстановится гармония в ужасном, несовершенном, грозящем людям бедствиями, нарушающем Божью волю («Упрек ты Богу на земле» — строфа 8) мире:
И днесь учитесь, о цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды,
Склонитесь первые главой
Под сень надежную закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
(Строфа 12)
Чтобы определить размер стихотворения, надо посчитать количество сильных мест в строчке, здесь их четыре — это четырехстопный ямб, размер, что использовался Пушкиным в произведениях разных поэтических жанров, затрагивающих весь спектр тем. Четырехстопным ямбом написаны стихотворения, в которых выражены вольнолюбивые стремления, философские раздумья, дружеские чувства, впечатления от природы, поиски ответов на творческие вопросы, признания в любви. Размер не стесняет творческих возможностей великого поэта, для каждого аспекта содержания в его стихах находится выразительная форма. Анализируя ее специфику, не стоит забывать, что поэт в ней воплощает идейный замысел, включающий как отвлеченную мысль, так и ощущение. В вольнолюбивой лирике Пушкина выражены и возмущение общественными и нравственными пороками, и гражданственные чувства, и взволнованность от ожидания перемен.
Лирический герой пушкинских вольнолюбивых стихов не желает современникам пережить мятежи, в которых, как «в шуме бурь недавних» (строфа 6), забываются гуманистические ценности, гибнут люди. Призыв «Восстаньте, падшие рабы!» (строфа 2) содержит не требование бунта, но попытку вселить в потерявших надежду бодрость, стремление «восстать», возродиться для новых жизненных испытаний, итогом которых станут «народов вольность и покой». Финальный вывод значим для выявления сути авторской позиции, лишенной бездумного своеволия. Поэт не приукрашивает историю, не скрывает, что в ней были и ужас, и стыд (понятия повторяются в строфах 8,11). Для него важно восстановление равновесия в обществе.
Только свою жизнь, вместе с судьбами единомышленников, он готов принести в жертву. На них нет мученического венца, как на «свидетелях» исторических ошибок («О мученик ошибок славных...» — строфа 6, где вспоминается Людовик XVI). Они сознают, что вмешательство в ход мировых событий делает их участниками вселенской трагедии, героями, на долю которых выпало счастье делом подтвердить искренность убеждений, возвышенность помыслов и крепость духа. Обращения к друзьям, чьи имена останутся в памяти потомков как разрушителей несправедливого порядка, пробуждающих Россию от векового сна («Россия вспрянет ото сна...» — «К Чаадаеву»), приближающих «избраннейший» день свободы (А.Н. Радищев. «Вольность»), являются важнейшей составной частью вольнолюбивой лирики Пушкина.
Андрей МясниковФилософия свободы А. Радищева: современный комментарий к оде «Вольность»
Мясников Андрей Геннадьевич
Пензенский государственный университет
доктор философских наук, профессор кафедры
методологии науки, социальных теорий и технологий
Myasnikov Andrej Gennadjevich
Penza State University
PhD, of the professor of chair
methodologies of science, social theories and technologies
E-Mail: [email protected]
к оде «Вольность»
Аннотация : В статье даётся современный социально-философский комментарий к известной оде Александра Радищева «Вольность». Раскрывается внутренняя логика оды как последовательная реализация публичной свободы. Представлен структурный анализ философии свободы великого русского просветителя.
Ключевые слова : Радищев, свобода, Россия, самодержавие, возмездие, справедливость, божий суд, демократия
Philosophy of freedom of A. Radishchev: modern comment to the ode «Liberty»
Summary : In article the modern social and philosophical comment to the known ode of Alexander Radishchev «Liberty» is given. The internal logic of the ode as consecutive realization of public freedom reveals. The structural analysis of philosophy of freedom of the great Russian educator is submitted.
Keywords : Radishchev, freedom, Russia, autocracy, punishment, justice, God’s court, democracy
Философия свободы А. Радищева: современный комментарий к оде «Вольность»
Каждая новая эпоха правления в России заставляет по-новому смотреть на прошлое и переоценивать многие значимые события и их героев. Ярким примером может служить личность и творчество великого русского просветителя − Александра Радищева.
Так, для Екатерины II после опубликования своего известного «Путешествия» Радищев стал злейшим государственным преступником, а для её сына, Павла I − демократическим, прогрессивным деятелем, которого он досрочно освободил из ссылки. На протяжении всего XIX века Радищев считался российскими властями опасным революционным демократом, сочинения которого были под запретом. При Советской власти он стал культовой фигурой революционно-освободительного движения, символом свободомыслия и русского Просвещения .
В начале XXI века, в постсоветской России имя Александра Радищева находится в некотором полузабытьи, также как и имена Белинского, Герцена, Бакунина, позднего Толстого. Даже 250-летие со дня рождения А.Н. Радищева, которое отметили в 1999 году, не вызвало большого интереса к его творчеству . По моему мнению, Радищев «ждёт» новых оценок, которые могут быть помещены в такой условный диапазон: от экстремизма до подлинного демократизма . Для проведения такого оценивания я хотел бы использовать программное и многим известное по названию сочинение Радищева − оду «Вольность».
Почему я предлагаю именно такой диапазон оценивания? Для этого есть определённые основания. Согласно свежему российскому законодательству (Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» от 2002 года, с существенными поправками 2006 и 2014 годов), великий русский мыслитель при большом желании может быть объявлен «экстремистом» посмертно . При тенденциозном подходе в его оде можно найти такие признаки экстремизма как публичные оправдания насильственного свержения государственного строя и терроризма, а также рассуждения о целесообразности разделения страны.
Уже этих признаков достаточно для осуждения оды и её запрещения. Не будем забывать, что впервые она была полностью опубликована только в 1905 году, а написана в 1783.
Неужели до сих пор мы должны бояться мыслей Радищева, высказанных более 200 лет назад? Не стоит ли спокойно, вдумчиво и честно подойти к размышлениям нашего отечественного просветителя, и увидеть в них подлинную заботу о людях, о своих согражданах, и оценить действительный гуманизм мыслителя?
Думаю, это и нужно сделать. Перечитывая оду «Вольность», я был поражён её титаническим пафосом, напоминающим титанизм эпохи Возрождения. Не менее поразительна и глубокая проницательность русского мыслителя. У меня сложилось впечатление, что Радищев обращается не к своим современникам, и даже не к нам − людям постсоветского времени, а к россиянам ХХII века. В его мыслях столько надежды на лучшее, столько энергии свободы, что они легко пронзают толщину веков и светятся тем внутренним светом разума, который не имеет границ в пространстве и времени. И в ХХI веке эти мысли сохраняют мощный «свет разума», и от того не перестают нас удивлять.
Мысль первая − обвинение . Суть обвинения: царей-тиранов ждёт божий суд на земле, и это будет страшный, кровавый суд народа, веками ждавшего отмщения за своё рабство .
Эта мысль сильно напугала Екатерину Великую, и на протяжении всего ХIХ века пугала российское самодержавие. Этот судебный процесс над тиранами детально описан в строфах 15-22 . В итоге приговор:
«Единой смерти за то мало,
Умри! Умри же ты сто крат!» (22 строфа).
От такого приговора, наверное, вздрагивают не только живущие, но и души умерших тиранов.
Мысль вторая − пояснение . Каждый человек предназначен жить по своей воле в согласии с другими людьми по закону истины и справедливости, запечатлённому в его разуме (строфа 2, 3). Здесь явно просматривается приверженность Радищева к теории естественного права и общественного договора, которые он усвоил во время учёбы в Германии и продумывал на протяжении всей своей жизни.
«Любить могу и быть любимым;
Творю добро, могу быть чтимым;
Закон мой - воля есть моя» (строфа 2).
«Во власти всех своей зрю долю,
Свою творю, творя всех волю;
Родился в обществе закон» (строфа 3).
Республиканский идеал общественного устройства предполагает добровольное согласование личных и общественных интересов. Этот идеал вдохновлял Радищева, давал ему мужество, ослаблял своекорыстие и благоразумие, требовал «лезть на рожон» против всей деспотической «властной вертикали» .
Третья мысль − разоблачение . Россия остаётся страной рабов и господ, потому что государственная власть и церковь «союзно общество гнетут»: власть деспотически подавляет волю подданных, а церковь − сковывает и затуманивает разум (строфа 10):
«Возрим мы в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства.
Градские власти там все мирны,
В царе зря образ божества.
Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает;
Союзно общество гнетут;
Одно сковать рассудок тщится,
Другое волю стерть стремится;
На пользу общую, - рекут».
Радищев ясно видит все страшные последствия общественного рабства в виде лени, апатии, зависти, коварства и всеобщего страха (строфа 11).
Мысль четвёртая − очищение . Народное возмущение против рабства (революция) есть божий промысел, который должен очистить осквернённую истину и справедливость от обмана и насилия, ибо у порабощённых народов есть высшее право на отмщение царям (строфа 13-15). В этом утверждении он явно опирается на теорию Ж.-Ж. Руссо о естественном праве народа на сопротивление деспотической власти. Русский мыслитель пишет:
«Ликуйте, склепанны народы,
Се право мщенное природы
На плаху возвело царя» (строфа 14).
При этом Радищев имеет в виду не только политическую революцию, не менее важной он считает революцию в умонастроении, в вере, изменение в духовной власти, т.е. Реформацию, подобную той, что совершил М.Лютер в Европе:
«Подъял луч Лютер просвещенья,
С землею небо помирил» (строфа 26).
Новая Реформация должна очистить религиозную веру от обмана и заблуждений и привести к подлинному гуманизму на земле, к признанию достоинства и величия каждого человека, а не только избранных. Требуя Реформации в русском православии, Радищев затронул очень больную тему, которая до сих пор пугает российское общество. Жизнь и учение Льва Толстого − яркий тому пример.
Мысль пятая - предсказание . Пожалуй, это самая «страшная» мысль русского прорицателя: Необъятная деспотическая империя распадётся на отдельные части, и «возникнут малые светила», самостоятельные республики, в которых не будет духовного обмана и государственного насилия:
«Из недр развалины огромной,
Среди огней, кровавых рек,
Средь глада, зверства, язвы темной,
Что лютый дух властей возжег −
Возникнут малые светила» (строфа 51).
Он объясняет неизбежность этого распада тем, что чем дальше подвластная территория от своего центра, тем слабее внутренняя связь частей, и тем больше беспорядка на местах:
«Но дале чем источник власти,
Слабее членов тем союз,
Между собой все чужды части,
Всяк тяжесть ощущает уз» (строфа 49).
Труден и тернист этот путь, по словам мыслителя, но таков закон природы: всё живое тянется к «вольности», а люди особенно тяготеют к праву жить по своей воле.
Мысль шестая − об идеальном обществе. Это общество свободных и честных тружеников, самостоятельно обеспечивающих своё благоденствие, живущих в любви и в радости взаимопонимания (строфа 32-36).
«Он любит, и любим он ею;
Труды - веселье, пот - роса,
Что жизненностию своею
Плодит луга, поля, леса;
Вершин блаженства достигают;
Горячность их плодом стягчают
Всещедра бога, в простоте,
Безбедны дойдут до кончины,
Не зная алчной десятины,
Птенцев что кормит в наготе» (строфа 33).
Такое личное, семейное счастье каждый свободный труженик, по мнению Радищева, должен быть готов защищать с оружием в руках и даже ценой собственной жизни ради того, чтобы новые поколения не оказались в рабском положении. Ведь состояние «вольности» требует больших усилий, и прежде всего разумной самостоятельности.
Итак, я обратил внимание именно на эти 6 мыслей , потому что они, по моему мнению, не только составляют внутреннюю структуру оды, а в них заключено смысловое ядро мировоззрения великого российского просветителя, настоящего революционера духа.
Конечно, кроме этих мыслей Радищев говорит ещё о многом. Говорит не просто, местами замысловато, так что подчас приходится разгадывать его мысль за нестройными словами. Но эти усилия, на мой взгляд, могут окупиться большим удовольствием от понимания не уходящей своевременности и «светлости» поэтических размышлений.
Более 200-х лет назад Александр Радищев позволил себе так подумать о жизни, о назначении человека, о России и её будущем. Позволено ли так думать сейчас? Думаю, что можно, ведь мы живём в свободной стране, в которой много разумных и честных людей. Если же кто-то испугается «мыслей» Радищева, того я могу успокоить тем, что закон «вольности» не одолим.
Отношение к Радищеву является очень показательным, своего рода лакмусовой бумагой, позволяющей увидеть степень общественной и личной свободы. Как только политическая власть начинает бояться «вольности» Радищева, причислять его к государственным преступникам или экстремистам − значит, в стране усиливается деспотизм, и военно-полицейское государство начинает лихорадочно искать внутренних врагов. Поскольку Радищев на сегодняшний день не запрещён, можно сделать вывод, что со свободой в России не так всё плохо, как кому-то может показаться.
ЛИТЕРАТУРА:
- Вениро Л.М. Александр Николаевич Радищев, провозвестник свободы (1949-1802) // Вестник Европы, 2009, № 26-27.
- Григорян Т.В. Гуманистические идеи гражданского мужества А.Н. Радищева // Глобальные преобразования в научной сфере: материалы I(XLI) Международной научно-практической конференции по философским, филологическим, юридическим, педагогическим, экономическим, психологическим, социологическим и политическим наукам (Украина, г. Горловка, 23-24 января 2014г.). Горловка. 2014. - С. 24 - 29.
- Гуковский Г. А.Радищев// История русской литературы: В 10 т. / АН СССР. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941—1956. Т. IV: Литература XVIII века. Ч. 2. — 1947.
- Дановский А.В. Вольность у Радищева и у Пушкина // Русская речь. 2009.
- Макогоненко Г. П. Радищев и его время — М.: Гослитиздат, 1956.
- Мясников А.Г. «Русский Царь» в структуре матрицы русского традиционного сознания (опыт философской реконструкции) // CREDO new. Теоретический журнал. С-Петербург: СПб, 2012. № 3.
- Радищев А.Н. Вольность. Ода // Полное собрание сочинений в 3 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1938. Т. 1. / Режим доступа / http://www.rvb.ru/18vek/radishchev/01text/vol_1/01poems/001.htm (дата обращения 11.11.2015)
- Федеральный закон от 25.07.2002 N 114-ФЗ (ред. от 31.12.2014) «О противодействии экстремистской деятельности» // Режим доступа/ http://moucoh13.ucoz.ru/114-fz_ot_25.07.2002g.o_protivodejstvii_ehkstremis.pdf (дата обращения 11.11.2015)